Не ешь груши!
Шрифт:
— Послушай, галлифреец. Когда враги окружили Валладариан, иллинойцы просили помощи у Повелителей Времени, своих учителей и наставников. Но Великие сказали: мы не вмешиваемся в судьбу варваров. И наша планета была сметена.
Она замолкла, пытаясь найти взглядом нечто вдали, на беззвёздном горизонте.
Потом окончила:
— Ни один из нас не вмешается в судьбу младшего народа. Я вызываю спасателей. Тебе будут рады в Небесных Палатах, полетели со мной!
Доктор усмехнулся и развёл руками:
— Кого я тогда оставлю
Она задумалась. С тревогой наблюдала, как последний представитель самой древней расы обходит кучку дикарей, успокаивает причитающую старушку, расставляет пошире фонари...
Меранавана вздохнула, смахнула слезу. С сомнением пощупала скалу под ногами:
— Давайте, разведу костёр. Хотя сегодняшняя ночь холоднее, чем прошлая, тепло до утра постараюсь растянуть.
— Всех костёр не защитит, — заметил Расни, караулящий шары из лезвий с трубкой наготове. — Здесь сколько людей!
Жители деревни теснились в светлом круге, кричали младенцы. Масло в фонарях заканчивалось, они горели всё тусклее, и голодная тьма подступала.
— Что же делать? — Иллинойка бессильно опустила челнок.
Доктор подошёл уже с противоположной стороны, он успел обойти толпу кругом.
— Шелли, подними-ка повязку.
Девочка загнула манжет своего нового платья, отмотала бинт: штрихи на ране всё ещё светились.
— Интересно, — выдохнула Меранавана, оживившись. — Мои нити соединились с твоей паутиной и до сих пор не распались, хотя я их не поддерживала.
— Супермолекула служит матрицей для квантовой материи, стабилизирует её и без поля, — объяснил Доктор.
Пряха и Ткачиха уставились друг другу в глаза, одновременно что-то соображая.
— У тебя нет столько паутины, — отметила одна и склонила головку.
— Распущу одежду — пусть все скинутся. Но у тебя нет столько энергии, — отвечала вторая.
— Не твои проблемы!
Что они задумали?
Через полчаса очередь из стариков, малышей, копейщиков, женщин начала подходить к концу. Гора паутинных платьев у ног Шелли росла. Голых арахнойцев мучил холод, но согревало сознание своей важной роли в общем спасении.
Инга скинула мокасины и положила на кирасу с конскими головами. Юбочный костюм остался на хозяйке, земная одежда не годилась — Шелли нужны были только изделия из паутины.
— Как у тебя получилось убедить их отдать последние вещи, Доктор? — всё изумлялась Инга. — Ни меня, ни князя никто не хотел слушать. Есть ли существа во Вселенной, с которыми ты не можешь найти общий язык?
— Да.
— И кто это?
— Подростки.
Меранавана вылезла из подаренного платья и бросила его в общую кучу:
— К нейросети здесь никто не подключён, так что ничего, похожу нагишом.
Причёску она распустила, так что оранжевые пряди мягкими завитками окутали плечики, изгибы
— Спасибо, Мера! — улыбнулась Шелли. — Я тебе потом ещё лучше сотку, с вытачками, с басками.
Иллинойка рассмеялась.
Остатки масла слили в четыре фонаря. Один Расни носил за Меранаваной, прикрывая её мечом от шаров — стрелы у него давно закончились; второй таскала босоногая Инга, пока Шелли занималась плетением, а последние светильники держали воины с двух сторон от толпы.
Оказавшись рядом с галлифрейцем, Инга осторожно спросила:
— Доктор, если это потоки частиц, то почему они тянутся и закручиваются?
— Смотри, свет тоже отражается от поверхностей и преломляется. Это антисвет, на который, кроме интерференции, действуют ещё процессы взаимодействия фотонов...
— Стощупальцевый Осьминог?
— Да. — Препод махнул рукой, сдерживая смех.
Арахнойцы жались все вместе: ночь и так была зябкой, а тут ещё мерцающий челнок высасывал жалкие крупицы тепла из камней.
Младенец скулил от холода на руках у коренастой матери — женщина отдала все пелёнки Ткачихе, и теперь пыталась согреть ребёнка своим дыханием. Доктор скинул жилет, протянул ей; сюртук ушёл раньше.
Чёрные щупальца высовывались из тени, заворачивались водоворотами, исчезали. С одной стороны освещённого поля кидала нити Шелли, с другой их подхватывала Меранавана и напитывала энергией. Плетение тускло мерцало, подвешенное на воткнутых в землю копьях.
Когда Покров будет готов, он разгорится и закроет десятки метров от губительных лучей, но пока света от него почти не было. Девочки двигались вокруг жителей, лицом к людям и спиной к ползущей тьме.
Прямо в голову маленькой мастерицы полетел клубок из лезвий, Инга отбила его Книгой Ткачей; каждый раз, когда ей это удавалось, слышался горестный вздох Хранителя.
Тут из темноты высунулось очень мощное щупальце, и толпа вскрикнула, шарахнулась прочь, опрокинув фонарь.
— Стоять! Там гибель! — голос Доктора прошёлся, словно львиный рык по стаду овец. Арахнойцы замерли. Со стороны погасшего фонаря послышались крики, стоны боли — Осьминог собирал свою жатву.
Галлифреец кинулся туда. Запрыгнул на единственный валун в округе, включил на максимум свечение отвёртки и воздел её над головой. Жадная тьма отступила, облизываясь закрученными языками.
Но через минуту — что это?! Новый мощный водоворот завертелся на свету, опрокидывая опоры, поддерживающее копьё упало, второе, третье! Плетение просело, сейчас оборвётся...
— Не дайте ему коснуться земли, пока мы не закончим! — испугалась Меранавана. — Заряд стечёт!
Оставив ей фонарь, Расни подскочил к ткани, подпёр её своей трубкой, схватился сам и закричал:
— Быстрее, помогите!
Тишина была ему ответом.
— Эй, лягушки. Держите скорее, мне Меру надо прикрывать!