Не говори мне о любви
Шрифт:
– Бабушка, доброе утро, - обернулась она, поспешно вытирая выступившие на глазах слезы.
– Как ты себя чувствуешь, Катюша?
– поинтересовалась графия.
– Спасибо Марфе, хорошо, - улыбнулась она через силу, не желая огорчать бабулю.
– У нас гости, - загадочно улыбнулась графиня.
– Ник?!
– взгляд Катерины вспыхнул радостью.
Это была первая мысль, что пришла ей в голову, настолько сильно было ее желание увидеться с ним.
Наталья Федоровна тяжело вздохнула. Как хорошо она понимала свою внучку! Как же ей хочется быть рядом с тем,
– Нет, Катюша, это не князь Елецкий. Граф Гурьев к нам с визитом вчера вечером пожаловал, - помолчав некоторое время, добавила она.
– Поль?! Поль приехал?!
– улыбнулась Катя, поднимаясь с кровати.
– Это так неожиданно, но от того не менее приятно!
Встрече с Гурьевым Катя действительно очень обрадовалась, хотя его появление всколыхнуло все те воспоминания, от которых ей хотелось бы избавиться. Увидев ее входящей в столовую, Павел поднялся ей навстречу. Она выглядела все еще немного бледной, но что-то в ней неуловимо изменилось. Она будто бы вся светилась изнутри, действительно напоминая ангела.
– Катрин, Вы представить себе не можете, как я рад видеть Вас, - склоняясь над ее рукой, улыбнулся Гурьев.
– Я тоже очень рада видеть Вас, Поль, - улыбнулась ему в ответ Катя.
– Мне, право, так неловко... Из-за меня Вам пришлось столько пережить. Ваша маменька, наверное, места себе не находила, - вздохнула Катя.
– Главное, что Вы живы, что Вы нашлись, - ответил Павел.
– Маменька очень переживала, но когда получила Ваше письмо, была так рада, что просила меня привезти Вас без промедления в Петербург. Хотя теперь я понимаю, что в сложившихся обстоятельствах это едва ли возможно.
– Павел Георгиевич, - с надеждой взглянула ему в глаза Катя, - раз уж Вам известно про мои изменившиеся обстоятельства, у меня к Вам есть просьба. Я бы очень хотела, чтобы Вы стали крестным моего сына.
– Мы уже говорили об этом вчера с Вашей бабушкой, Катрин, и я уже дал согласие, - улыбнулся Павел.
Павел задумчиво разглядывал свою кузину. Что заставило ее поступить так жестоко по отношению к своим близким? Почему она сделала это? И он не удержался:
– Катрин, ответьте мне, пожалуйста! Почему? Почему Вы сбежали, не доверились никому из нас? Неужели Вы думали, что мы оставим Вас без поддержки?
– Мне тяжело говорить об этом, Поль, - залилась румянцем Катя.
– Я испугалась. Вы, вероятно, знаете, что мой брат проиграл князю Елецкому большую сумму. Петр никогда бы не смог выплатить этот долг, и я пошла просить Николая Сергеевича об отсрочке.
– Да, мне известно об этом, но Петр должен был сам отвечать за свои поступки. Почему Вы отправились одна на ночь глядя в апартаменты холостого мужчины, имеющего репутацию повесы и, да что уж там греха таить, распутника?!
– не сдержался Гурьев.
– Петя грозился покончить с собой, - едва слышно произнесла она.
– Мерзавец!
– прошипел Павел.
– Он же просто шантажировал Вас! Сыграл на Ваших чувствах к нему!
– Я сама виновата, - потупила взгляд Катрин.
– Это я предложила себя князю Елецкому в обмен на расписку Петра. А утром, когда нашла ее на туалетном
– Скольких ошибок можно было бы избежать, дождись Вы его возвращения, - вздохнул Павел.
– Но не будем больше об этом.
После обеда мальчика крестили и нарекли Алексеем Николаевичем Забелиным. Стоя в церквушке рядом с Катрин и держа на руках своего крестника, Павел испытывал странные чувства. Дожив до своих тридцати лет, ему ни разу не доводилось столь близко видеть новорожденного. Крохотные пальчики, маленький носик, темный пушок на голове вместо волос. В груди защемило от того, насколько трогательно беспомощным выглядел младенец. От того, что теперь он несет ответственность за этого ребенка наравне с его родителями, в нем проснулось желание защищать и оберегать его. Впрочем, о родителях здесь речи не шло. Гурьев понял, кто отец младенца, и в разговоре с Катей ни разу не упомянул его имя, предполагая, что весть о женитьбе Ника наверняка принесла ей и так немало страданий. Новость о том, что князь Елецкий вернулся с Кавказа с молодой женой, уже вовсю обсуждала добрая половина Петербурга, и после визита в Романцево Павел собирался заехать в Отрадное, чтобы повидаться с ним.
На следующий день, пообещав передать приветы Александре Михайловне и Георгию Константиновичу, Гурьев пустился в обратную дорогу, по пути свернув в Отрадное. По дороге он все гадал, знает ли Ник о том, что у него родился сын? А если знает, то как воспринял эту новость? Собирается ли признать его или сделает вид, что непричастен к его появлению на свет?
Николай только вернулся с прогулки верхом и спешился во дворе отчего дома, когда его внимание привлек звук подъехавшего экипажа. Разглядев герб на дверце, он ускорил шаг. С Павлом они не виделись с того самого памятного дня, когда он принял роковое решение о переводе на Кавказ.
Едва Гурьев ступил с подножки на землю, как тут же оказался в крепких объятьях.
– Поль! Дружище, ты ли это!
– улыбался Ник.
– Неужели я так сильно переменился?!
– рассмеялся Павел, внимательно вглядываясь в лицо лучшего друга и подмечая произошедшие в нем перемены: блеснувшее серебро на висках и затаенную грусть в темных глазах.
– Какими судьбами? Неужели так соскучился, что не дождался моего приезда в столицу?- пошутил Николай.
– Я в Романцево был, - серьезно ответил Павел.
Улыбка исчезла с лица Ника. Елецкий отвел взгляд и со свистом втянув воздух сквозь стиснутые зубы.
– Как она?
– тихо спросил он.
Не нужно было называть имен, они оба знали, о ком говорят.
– Значит, ты знаешь?
– вопросом на вопрос ответил Павел.
– Знаю, - опустил глаза Николай.
– Хороший мальчишка, - ухмыльнулся Поль.
– Я его крестный. Назвали Алексеем.
Елецкий тяжело вздохнул.
– Я бы многое отдал, чтобы иметь возможность назвать его своим, но ты же понимаешь, что я связан по рукам и ногам!
– едва не выкрикнул он, запуская пятерню в густую шевелюру.
– Я не могу, - уже тише добавил он.
– Наталья не должна узнать об этом. Я не хочу сделать ей больно.