Не ломайся, девочка!
Шрифт:
Потому что хозяева подняли бучу и были готовы вышвырнуть все вещи на помойку. Откровенно говоря, так и произошло.
Мне удалось спасти лишь часть вещей. Остальные… типа прикупить придется?
Понятия не имею, что именно выкинула та заносчивая семейная пара, но вещей у Глаши немного. Гардероб скромный. Надо заказать ей капсулу, размер знаю. Напрягает лишь то, что теперь девчонка от любой помощи будет ждать подвох, поэтому придется осторожничать, не наседая.
Еще один нюанс, но
Итак, все ее трусики я уже перевернул.
Некоторые мне даже понравились.
Но и от себя кое-что добавить захотелось.
Уже купленное. Впрок. Бельишко белого цвета. Довольно целомудренное, кстати, но стоит только представить его на девчонке, и все, кран потек…
— Да, поспешить придется. Хозяева настроены категоричны и успели выкинуть кое-что. Хочу спасти то, что осталось.
Как ни странно, но именно после честного ответа Глаша дает согласие, но сама явно думает: где бы взять деньги.
— Я очень благодарна тебе за помощь. Безумно. И если я могу ответить тебе… То обязательно дай знать.
— Для начала сойдемся на бульоне и на том, что ты от меня не шарахаешься в сторону, как от прокаженного, а дальше… поглядим, как тебе?
Девчонка радостно заулыбалась, до чего же милая, а… Я, ебать, весь свечусь от ее улыбки под плотным панцирем приобретенного цинизма.
— Я сварю тебе куриный бульон. Сразу, как только выпишусь. И пирожки напеку. Любишь пирожки? У меня пирожки с вишней хорошо получаются. И с картошкой…
Я бы твой пирожок потискал с удовольствием. Но я же на охоте, поэтому на пирожки соглашаюсь.
***
После выписки Глаши проходит неделя постепенного, медленного сближения.
По капельке…
Тот самый бульон получается отпадный. Забыв о манерах, я хлюпаю супом и втягиваю лапшу со звуком.
Огонь… Огонь просто..
Простите, мама, но у Глаши вкуснее.
***
Глаша вкусно готовит, я покупаю продукты.
Не планировал заглядывать к ней к ней ежедневно, но получается именно так.
На домашних харчах нормально так… вес можно набрать!
Завоевываю доверие малыхи постепенно, по миллиметру приближаюсь, сгоря от желания напихать как можно глубже.
Впрочем, напихать есть кому… Ирка в ахуе и в восторге от ежедневного трения.
А Глаша — ох, вкусненькая и манкая, ломкая, хрупкая.
После очередного ужина я передаю ей тарелку.
Мы нечаянно сталкиваемся после того, как она разворачивается, не ожидая, что я сам встал подать ей грязные тарелки.
Разворачивается, впечатывается
Прямехонько так.
— Прости, — шепчут ее губы.
Я быстро перехватываю ее тонкий стан, второй рукой ставлю тарелки на стол.
По лицу девушки расползается жар вместе с румянцем.
Взгляд Глаши взметнулся по моему лицу и опустился к шее. Снова поднялся вверх, застыв на моих губах.
Опачки, кто-то о поцелуях задумался?
Это будоражит. Неожиданно сильно и пьяно бьет в мою голову.
Я тут неделю козликом скачу вокруг нее, а когда рядом — действую, словно сапер, не наседая, а она…
На мои губы смотрит не мигая, и потом сглатывает, переводит взгляд ниже, на мою грудь.
Потупила взор, скромница. И дрожит…
Глаша нечаянно на меня посмотрела. Но взгляд пылкий, полный интереса.
Интересно, давно она на меня вот так украдкой смотрит?
Девушка вкусно дрожит, когда я перехватываю ее крепче и становлюсь ближе.
Отшатывается.
Я ловлю.
Иду вперед. Все, курс поймал. Теперь не свернуть.
Притиснув девчонку к мойке, я накрываю ее влажный ротик своим.
— Тихон… — выдыхает удивленно.
— Тшшш… Я немножко. Только попробую… Только…
Ааааа, ска, как кран рвет. Член за секунду — в состоянии полной боевой, смазка хлещет.
Глаша снова на меня смотрит.
Ох, уж эти глазки.
Полны любопытства, сомнений и яркого желания.
Жарит… Жарит и жалит меня ее взгляд.
Распаляет в полный ахуй… Член тарабанит в трусы, в ширинку колом впивается.
— Пожалуйста… — шепчет.
— Да? — тыкаюсь котенком слепым в ее губы.
Хриплю, вытолкнув из легких воздух.
Она судорожно приоткрывает губки и втягивает мое дыхание.
— Ты близко, Тихон. Слишком…
— Хочу еще ближе…
Вожу своим ртом по ее губам, осторожно касаюсь, чмокая.
Сладкая. Застывшая.
Бедовая девчонка… Ох, бедовая.
И хочется же ей поцеловаться, вон как судорожно дышит, через раз, как мучается от желания попробовать и… не позволяет это себе.
— Давай. Не бойся. Дай себя поцеловать. Не обижу, клянусь… Видишь же… Едва держусь. Но держусь! И если…
— Если?
Глаша, сама того не ведая, ко мне прижимается гибким телом. мгновенно вплавляю себя в нее крепче и требовательнее.
— Ааааааах, — срывается протяжный выдох и замаскированный стон.
Горим. Дышать нечем. Щас лопну… Слюнями залью…
— Если не понравится, отвалю.
— Да?
Тонкие пальчики, подрагивая, ползут вверх по моим рукам, замирают на предплечьях.
— Да. Отвалю… Если не понравится. Наседать не буду. Но?
— Ммм?
Еще немного вперед.