Не ломайся, девочка!
Шрифт:
Глаза Глаши прячутся за полуприкрытыми веками, ротик, наоборот распахивается. В розовой расщелине ее язычок, остро и быстро смачивает губки.
Ломает основательно… Капитально так ломает.
Я еще так над поцелуями не трясся, не завоевывал право коснуться ротика девушки своим языком, будучи приэтом взмыленным, словно пробежал марафон.
— Давай. Другим не верь. Мне можно… Можно, Глаш, я бы… Сама понимаешь, давно, если бы… черт… был придурком конченным.
— Да. Да. Ты… бы… Давно. Но ты не такой. Ох…
Решившись, Глаша привстает,
За грудной клеткой — салют, эйфория.
Долгожданный сигнал «…На старт… Внимание… Марш!»
— Еще немножко. Дай ротик… Дай его… Приоткрой, — бормочу, — осыпая поцелуями ее лицо и сочные губки.
С каждым касанием все жарче. Настойчивее. Дольше.
Впиваюсь в мякоть рта, простонав, как будто сейчас кончу…
Ну что, мои дорогие... Пора бы Тишку пустить поближе к сладенькой?
ниже арт по главе
Глава 21
Глава 21
Аглая
Голова начинает кружиться от поцелуя Тихона.
Он умелый, требовательный и очень напористый.
Его язык проводит по кромке губ, и мой рот распахивается сам по себе, словно готов принять больше.
Тихон мгновенно врезается глубоко своим языком со стоном, от которого у меня колени превращаются в дрожащий ванильный пудинг.
Я словно плыву, дрожу. Вся дрожу от вкуса, которым наполнен мой рот. Тихо бездействую, чувствуя его язык всюду — на губах, на кромке зубов… Кончик его языка щекочет мое небо, и новый приступ удушья заставляет меня вдохнуть воздух через рот и глотнуть его. Язык Тихона тянется вслед за моим, касается его, и… уже я испускаю удивленный стон.
Влажное, уверенное касание — невероятно интимное и чувственное.
Тихон отстраняется и тяжело дышит. Я втиснута в рабочую поверхность кухни и совсем не могу держаться.
— Глаш? — зовет тихо.
Гладит по талии большими ладонями, стискивает бедра на миг, снова поднимается к талии, выше…
Под грудью.
— Вкусная, — заявляет, сверля пристальным взглядом. — Дашь попробовать на вкус твой язычок?
Краснею.
Это слишком. Слишком, да?
Но все-таки качнувшись вперед, сама обнимаю Тихона, опустив лоб на его плечо.
Он обнимает, вздохнув глубоко, бормочет себе под нос приглушенные ругательства.
Замерев, пытаюсь отодвинуться.
— Стой. Тише. Куда ты? Мммм? Просто твои поцелуи — это испытание для моей выдержки.
— Совсем не нравится?
— Да что ты такое говоришь, глупенькая?
Тихон подхватывает
Мне приходится в него вцепиться, чтобы не упасть.
Дико интересно и в то же время… страшно.
— Постой. Нет. Я не готова. Ты что? Нет-нет! — тараторю от подступающего страха, когда чувствую под спиной прохладу покрывала.
— Я только поцелую тебя. Только поцелую, малыха! — обещает он и целует костяшки пальцев. — Клянусь.
Сейчас глаза Тихона потемнели, в них поблескивают искорки нетерпения и жажды.
Он наклоняется, втиснув колено между моих ножек, прижимается к бедру. Недвусмысленно в мою ногу упирается каменная эрекция. Внутри меня какая-то часть светится от восторга и сладко-сладко ноет от желания, которое было неведомо мне ранее.
Сейчас я откуда-то знаю… просто знаю, что хочу его в себе и хочу сильно… Впрочем, почти так же сильно побаиваюсь. Ох, черт… Первый раз, он мужчина умелый, чувствуется, раскованный, а у меня едва ли не икота прорезается от того, как сильно хочется и… так же сильно колется страхом.
— Наверное, не стоит, — шепчу тихо.
Тихон облизывается. Облизывается на меня, не отрывая взгляда.
— Вот как?
— Да. Тебе… Наверное… Более раскованные девушки нравятся, — выдавливаю из себя улыбку.
— Скрывать не буду, раньше я имел дело с девушками, более легкого поведения. Да чего говорить, некоторые из них даже не спрашивали моего имени, а сек был, вот такие дела, — признается, широко усмехнувшись.
Тихон проводит ладонью по голове, ероша короткие волосы. Отчего-то думаю, что он привык носить более длинные прически. Так говорят его пальцы, которые были готовы взъерошить шевелюру, но там пока лишь короткий, но уже начинающий топорщиться, ежик.
— Вот видишь. Все сходится. Одно к одному, — произношу, испытывая дичайше острую боль в сердце.
Ревную, что ли?
К тем девушкам, которые готовы отдаться без раздумий классному мужчине?
Или завидую их решительности, смелости, умению быть собой, а я… даже сама не знаю, какая я. Кто я на самом деле?! Глупая тихоня, которую обмануть не сложнее пятилетнего ребенка? Настойчивый борец за правду? Гусыня, которая на ровном месте может попасть впросак? Девушка, которая хочет? Или девушка, которая не может… Всегда чего-то боится, ой, а вдруг… Нет-нет, лучше не надо!
И все…
Все проходит… мимо.
Я же сама сказала, ой, лучше не надо из страха, и страх распугал возможности, симпатии… Все-все распугал.
— Вот только кто сказал, что сейчас я хочу доступного и быстрого? — сощуривается Тихон. — Я же знаю, какая ты.
— Глупая и нерешительная?
— Всего лишь не осознавшая, насколько ты манкая… для мужчин. Не умеющая этим пользоваться. И я… корыстно не хочу, чтобы ты этому училась. Потому что тогда ты по щелчку получишь любого, получше и покруче меня, — усмехается, — а я… Я эгоистично хочу тебя для себя. Вот такие дела.