Не место для людей
Шрифт:
– Да хватит уже!.. – прикрикнул Виктор. – Тебе же дышать всё равно не надо!..
– С тобой не только задышишь, – сообщил толстяк. – Эвон как меня обрядил!
– Кто обрядил? Я?
– Ты, Владыка, кто же ещё! Ты тут всем заправляешь, ты Изнанку из себя изгнать не можешь – а коль надо защищаться, стоять до последней капли крови и до последнего патрона, что тебе в голову придёт?.. Вот то-то же, вижу, что понял!.. Далеко твой огонь тянется, хозяин грозный!.. Провал-то забыл? Туда, как в трубу, всё и уносит! В Изнанку прямиком огонь твой рвётся!.. Насилу я в последний момент отвёл
– Мой огонь в Изнанку уносит? – поразился Виктор.
– Как есть уносит!.. – подтвердил Обжора. – Что делать будем?
– А по-другому? Никак? Никак их не остановишь?..
Он представил себе вырывающееся из ниоткуда истребительное пламя над теми же Луховицами.
– Может, ты им объяснишь, родне своей?
Толстяк лишь головой помотал.
– А на ту сторону весть подать?
– Это только если кого-то отсюда прямым путём отправить!.. Да времени на это нет, только если вот Кошка…
– Я? – вздрогнула Лой. И умоляюще воззрилась на Виктора.
Пожалей её, Дракон. Она пойдет за тебя в огонь и воду, просто… просто пожалей её.
– Прошу тебя, Лой. Прошу… милая.
Он поймал взгляд Единорога – и поразился.
В глазах Тэль не крылось ни грана ревности. «Ты прав», – сказала она беззвучно.
Миг назад перед Нотти стоял разъярённый Обжора; а теперь, когда она ударила его – Обжора будто съёжился, сдулся. Стал просто смешным толстяком с длиннющей, не по размеру, метлой в руках.
– Ой… – прошептала Нотти. Она выронила и кинжал, и куклу. Ощущение, когда её рука будто бы прошла сквозь тело Обжоры, было пугающим. – Я вас не убила? Извините…
Что-то услужливо всплыло в памяти – этот Обжора то ли Хранитель, то ли даже Хозяин Мира Прирождённых. Пусть и созданный из магии, но настолько концентрированной, что способен путешествовать в Срединный Мир. Что будет, если она убьёт властелина мира Хаоса?
– Да убить-то меня непросто, девонька. – Обжора сел на стул, неожиданно оказавшийся прямо под его седалищем. – Смутила ты меня. Не нарядом своим откровенным, хотя скажу честно, зрелище это было приятное.
Нотти зарделась. Он что же, видел её голой, когда она шла по двору? Или платье настолько тонкое и прозрачное?
– Но я от природы своей к любовным утехам равнодушен, – продолжал Обжора. – А вот твой выбор стал для меня неожиданностью.
– Какой выбор? – не поняла Нотти.
Обжора отмахнулся.
– Трудновато мне сейчас с тобой разговаривать, красавица. Я же нынче ещё твоим отцу с матерью помогаю. Нелегко им приходится. И мир ваш защищаю, а, представь? Ваш мир, который мы столько тысячелетий проглотить пытаемся – защищаю! А что делать? Таков расклад! И ещё карты все спутались, не понять, как и что ляжет. Отец твой, мать твоя, вы с братом, мальчишечка этот, в тебя влюблённый… не смущайся, не надо, дело молодое, куда без любви-то в шестнадцать лет? Да и вообще… эх, рассказать бы тебе всё, так ведь тогда совсем всё смешается…
Он вздохнул, потёр физиономию рукавом. И резко спросил:
– Ну так что, поняла уже, кто ты?
– Кто я? – нахмурилась
– Ты Единорог, детка? Или Дракон?
– Драконов девоч… девушек не бывает… – выдохнула Нотти.
– Вот заладила, – Обжора всплеснул руками. – Раньше и то бывали. Нечасто, но… Ох, как мы с твоей пра-пра-пра-пра-пра… – он задумался, – короче много этих «пра», прабабушкой сражались! Лютая была Дракониха! И муж у неё был Дракон, и она. А сын Единорогом стал. Не, ты не думай, любил он женщин, но по природе своей был добряк, балагур, целитель. Умер рано. А уж теперь, милая! Ты что, не знаешь, что в Изнанке творится? Про чуму гриппозную, от которой нынче весь мир трясётся? Про то, что женщины хотят всех прав мужских, да и ещё поболе того? Что у нас – то у них. Что у них – то у нас. И раньше связь была, а последние четверть века – окрепла и выросла.
Он с кряхтением встал, а стул под ним немедленно растворился в воздухе.
– Значит так, детка, – повторил он. – События, как это случается, приобретают головокружительный темп. Время у тебя ещё есть, чтобы подумать. Но его немного! Учитывай это! Решай, кто ты такая. Что ты хочешь – жечь и царствовать, или лечить и направлять. От твоего выбора многое зависит.
Он побрёл к полкам, по-прежнему волоча за собой метлу. Потом обернулся и добавил:
– В том числе и судьба родителей твоих. Ты же любишь мамку с папкой? Все мы своих родителей да отпрысков любим, так уж устроены. Вот и думай. Обо всех и обо всём!
Едва Обжора скрылся за полками, как скребущий звук его метлы исчез. И Нотти поняла, что Хранитель (если он и впрямь Хранитель) покинул Замок-над-Миром.
– Я… я Нотти, – беспомощно сказала девушка. – Я только Нотти. Я не знаю…
Обжора ушёл, а вот ощущение живого присутствия, взгляда – осталось.
– Это ведь ты? – спросила Нотти. – Ты, Замок, – ты меня слышишь?
Всегда слышу, везде слышу…
– Почему папа тебя так не любит? Почему мы редко здесь бываем?
Твой отец боится, а не люблю я…
– Почему?
Чужак.
– Он Дракон!
Тягостное сомнение словно разлилось в воздухе. Замок не спорил. Но и не соглашался.
– Помоги мне, – сказала Нотти. – Хотя… хотя нет…
Она вдохнула полной грудью. Воздух, пахнущий старыми книгами и химическими реактивами, внезапно показался ей чистым и живым.
– Не мне. Есть парень… Эрик… мы расстались. Где он?
Ответа снова не было, однако Нотти поняла, что ей надо закрыть глаза.
И едва она это сделала – увидела Эрика.
Будто бледная картинка возникла изнутри её век.
Там тоже был замок, только призрачный, вряд ли кому-то видимый. Замок стоял на берегу озера. А в тронном зале – ох, она же там не была год, или даже больше! – стоял Эрик. В окружении четырёх магов… да это же Ритор! А этот, второй, Торн, которого так не любит отец. И Анджей, маг Земли… четвёртый, молодой, наверняка новый глава клана Огня, недавно пришедший к власти. Опять проблески из прошлого; откуда-то она знала этих магов, вспомнила даже, что отец (кто он?!) к Торну относится с неприязнью.