Не мой типаж
Шрифт:
Он спросил у старшей медсестры, каково состояние Эльвиры и готова ли она принять посетителей. Женщина удивленно вскинула брови. Обычно мнения пациентов никто не спрашивал.
– Да проходите, конечно. Сейчас я ее приведу.
В часы посещений многие жители острого отделения переживали возбуждение. Те, кто были в сознании, радовались возможности увидеться с родственниками и близкими. Посетители могли приносить еду, одежду, обувь, так как в отделении была большая напряженка с больничной одеждой и тем более со вкусной едой. Нередко передавали
– Ну, как она? Лучше? – Негромко спросил муж, ожидая, когда приведут пациентку. – Пришла в себя?
Эльвира сегодня была немного лучше. Уже не огрызалась и даже откликалась на свое настоящее имя. Поэтому Леша подумал, что ей не помешает увидеться с родными.
– Да, но состояние все еще нестабильно. Вы ее не провоцируйте, говорите мягко, вежливо.
Медсестра вывела девушку. Увидев мужа и дочку, та мгновенно расцвела в улыбке. Бросилась обнимать дочь, словно не видела ее несколько лет.
– Мама, ты уже не болеешь? – Спрашивала без конца девочка. У нее были фиолетовые ленточки в волосах. Косички криво заплетены – чувствовалась неловкая рука отца в создании женских причесок. – Тебе уже можно домой?
– Не знаю, я не знаю. – Эльвира продолжала обнимать и целовать дочь. По щекам у нее текли слезы. – Я ничего не знаю. Как ты, Вероника, ходишь в садик?
– Хожу. Но только там каша невкусная.
– Папа тебе купил зимние ботинки? Ведь такая холодина. Шапку надеваешь?
Девочка нахмурилась и вопросительно посмотрела на отца. Тот мягко ее отстранил, взял жену за руки.
– Эль, сейчас август. Какие еще зимние ботинки?
Леша увидел, как девушка едва заметно дернула в сторону головой, будто у нее затекла шея. Замолчала, глядя в лицо мужа. Улыбка и свежие эмоции медленно стекли с ее лица наподобие краски.
– Эль? Как ты вообще? Мы тебе тут печенье привезли, какое ты любишь. И еще книги.
Он попытался ее обнять, но девушка внезапно ударила ее по рукам.
– Я Валентин, ты, херов мудак! Или ты совсем ослеп уже на своей работе?!
Она агрессивно дернулась к нему. Ее за локоть успела поймать старшая медсестра.
– И сколько раз тебе повторять. – Зарычала пациентка, продолжая напирать. – Я ненавижу сладкое! У меня аллергия на сладкое, ты что, хочешь меня убить?!
– Папа! – Девочка испуганно вжалась в отца. Тот быстро поднял ее на руки. – Мама снова кричит!
– На сегодня, думаю, свидание окончено. – Старшая медсестра оглянулась на Лешу. К ним подбежал один из санитаров. Леша шагнул к девушке.
– Валентин, все хорошо. Они уже уходят.
– А ты еще кто такой?! – В ее глазах стояла истинная ярость. Слепая, обезумевшая, не знающая причины.
– Я пришел сюда, чтобы тебе помочь. – Он покачал головой, увидев, как старшая медсестра готовит укол успокоительного. – Но для начала нужно сесть и успокоиться. Ведь ты же умеешь успокаиваться, верно?
Эльвира перестала скалиться.
– Сейчас
Растерянно хлопая ресницами, Эльвира села на скамейку и начала выполнять поручение. Леша с облегчением вздохнул: по крайней мере, удалось ее отвлечь.
– Алексей Иванович, будем назначать повышение дозы? – Спросила старшая медсестра, когда Эльвира, выполнив задачу, отдала ему блокнот и неторопливо направилась вглубь рекреации, прихватив с собой пакет с передачкой. – Когда такие эксцессы, Цезарь Петрович всегда назначает повышение.
– Я так не думаю. – Леша задумчиво листал блокнот, припоминая детали из ее истории болезни. – Оставим пока так, как есть.
***
– Смотри. – Зубов вечером сунул ему под нос телефон, когда они вместе ужинали. – Кисту сегодня на биопсию привезли. Прикинь, тридцать кило!
Леша подавился едой, увидев на экране нечто бледно-розовое, выпуклое, словно слепой глаз.
– Баба в себе носила тридцать кило сорок с лишним лет. – Зубов усмехнулся, убирая телефон обратно. – И поди думала: «Чего это я не худею? Ведь и так сплошь на моркови и воде!».
– Стас, пожалуйста, не показывай мне больше ничего с места своей работы. – Леша посмотрел в свою тарелку и неприязненно отодвинул еду. – Ведь это же, в конце концов, неэтично.
– Смотрите-ка, этик нашелся!.. – Зубов листал фотографии в телефоне. – Я же тебе имена-фамилии этих людей не сообщаю. И вообще, ты тоже врач, у тебя должен быть профессиональный интерес.
У Леши зазвонил телефон.
– Если бы ты мне показал, как на фотографии выглядит психоз, я бы с большим интересом посмотрел. – Сказал он, вставая. – А на трупы я вдоволь на практике насмотрелся. Больше не тянет. Алло?
– Так, ну я в городе. В командировку приехал. Ты как? Встретимся?
Он даже не сразу узнал голос Электроника. С той последней их переписки прошло уже более полугода, Леша и думать забыл о мужчине с советскими убеждениями.
– Зачем? – Леша вышел на балкон. Очень захотелось покурить в такой обстановке, но он вовремя себя осадил. – Что ты еще от меня хочешь?
Собеседник помолчал, подышал в трубку. Слышно было, как мимо проезжают машины.
– Нет, нах*й, я не могу по телефону. – Наконец, сказал он. – Давай на выходных как-нибудь пивка попьем. Поговорим.
Леша посмотрел себе под ноги. С высоты седьмого этажа все внизу казалось таким игрушечным, малозначительным. Даже если бы он посмотрел на Электроника отсюда, у него, наверное, не промелькнуло бы мысли снова пойти и встретиться. Но Электроник был не там далеко внизу, а прямо здесь, в трубке телефона. От его голоса и воспоминаний по спине поползли мурашки.