Не мой типаж
Шрифт:
– У меня ничего никогда не болит. – Оскалила зубы в улыбке пациентка. – И вообще, доктор. Я и этому старикану говорил, и тебе теперь. Какого черта меня засунули в женское отделение? Я что, по-вашему, баба, что ли?
Они помолчали, глядя друг на друга.
– Экспериментальная программа. – Сказал Леша. – Раздельные отделения для мужчин и женщин – прошлый век. В западных странах уже давно смешанные отделения. Как ты думаешь, справишься?
– Без проблем. – Эльвира казалась польщенной. Наклонилась чуть вперед, готовясь сообщить нечто конфиденциальное. – Тебе, кстати, как местное окружение? Змеиное
– Везде есть своя специфика. – Уклончиво ответил Леша. – Мне, кажется, Цезарь Петрович дал не ту историю болезни, тут много странной информации. Упоминается Эльвира. Знаком с ней?
Это был отчаянный шаг, потому что упоминание о второй личности могло вызвать у пациентки ярость, как в прошлый раз. Но Эльвира только высокомерно выплюнула:
– А, опять эта психичка.
– Так ты ее знаешь? Что можешь о ней рассказать?
– Да че о ней рассказывать. – Она зевнула, откинувшись на спинку стула. – Не вывозит она ничего. Бесится на пустом месте. Слабачка, словом.
Становилось интереснее.
– А что, разве были прецеденты, когда она проявляла слабость?
– Да постоянно. – Эльвира снова сменила позу. – М*дак этот, за которого она замуж вышла… Говорил же я ей тогда: «Он тебе жизни не даст. Я таких душнил за версту чую». А она все – любовь-морковь, бабочки в животе.
– А вы часто обсуждаете людей, с которыми знакомы?
Пациентка отвлеклась на шум в коридоре. Потом посмотрела на Лешу через плечо.
– А че ты под кожу лезешь?
– Разве тебе так показалось?
– Что я, в первый раз тут, что ли. – Эльвира встала. – С детства по таким больничкам, как эта, таскаюсь.
Леша взглянул в анамнез. Подобное состояние у пациентки было диагностировано впервые. Прежде она никогда не получала психиатрической помощи.
– И есть на то причины? – Леша жестом показал санитару, что помощь пока не нужна. Эльвира, заложив руки за спину, стала прохаживаться по кабинету.
– Нет, конечно. Но вам же лишь бы отчитаться. – Она снова села, глядя на Лешу исподлобья. – Долго вы меня тут держать еще будете?
– А есть возможность с Эльвирой поговорить? – Пациентка явно начинала углубляться в свой мир, поэтому нужно было успевать вытаскивать ее на контакт любой ценой, даже игнорируя вопросы. – Мне бы очень хотелось.
– Да что вам всем от нее нужно?! – Зарычала внезапно та, кинувшись к столу. Санитар едва успел ее перехватить. – Эльвира то, Эльвира се! Нахер она вам нужна? Что, меня недостаточно? Чем я-то плох??
В кабинет вбежал еще один санитар и медсестра. Навалившись на девушку, они вжали ее в стену и поставили укол. Та еще вырывалась какое-то время, мешая нецензурную брань с криками, но затем притихла. Ее отнесли в палату.
– Девку только мучаете. – Укоризненно покачала головой старшая медсестра. – Цезарь Петрович уже давно с ней работает. У него опыта-то побольше вашего будет.
Леша ничего ей не ответил, останавливая запись диктофона. Картина пока что оставалось неясной, нужно было выждать время, когда Эльвира будет в сознании, и провести беседу непосредственно с ней. Но одно он знал точно – то, что он видел сегодня, было далеко не шизофренией.
Дома он оказался в половине десятого. Едва не заснул в маршрутке и не проехал свою остановку. В желудке продолжало
Из комнаты Зубова послышался смех. Потом ударили струны гитары, загремел бубен, и какая-то девушка завела зычным, совершенно фольклорным голосом песню. Леша не понял, о чем поется – песня была не на русском, но мотив показался ему знакомым. Он посидел немного на кухне, послушал. Затем тяжело поднялся и направился в единственную освещенную в квартире комнату.
– О, привет. – Зубов с гитарой расплылся в улыбке. – Че, мешаем?
Он и еще трое молодых людей сидели на полу по центру комнаты. Совсем рядом с ним была девушка с распущенными пушистыми волосами. Далее – парень с бубном и еще один возле дверей с флейтой в руке. Очевидно, все они были участниками группы, о которой Зубов рассказывал.
– Нет, я на самом деле… – Леша приоткрыл дверь. – Хотел послушать, о чем вы поете. Можно к вам?
– Конечно, заходи! – Зубов махнул рукой. – Так, Марин, давай со второго куплета еще раз.
Она снова запела. Подхватив ее голос, вторил флейтой парень возле дверей. Зубов, наклонив голову на бок, медленно водил пальцами по струнам. В комнате было душно, но как-то тепло и уютно, уходить не хотелось. Леша присел на край кровати.
Темп песни внезапно подскочил вверх. Музыканты заиграли быстрее. Поющая девушка не удержалась на месте, вскочила и начала короткими прыжками перемещаться за спинами парней. У нее в руках оказались кастаньеты. Ими она щелкала себе в ритм. Леше понравилось, как она выглядит. Прикрыв глаза, она словно плыла на волне своей мелодии. Девушка встряхнула волосами, ударила кастаньетами, и последовал бурный проигрыш.
Потом что-то не задалось на последнем куплете, и ансамбль распался. Зубов рассмеялся, перестав играть.
– Не, у нас же тут кода, вы что, забыли?
– А, точно. – Ответил парень с бубном. – Я забыл.
– Я слышу, что-то не то. – Поддакнул флейтист. – А сам концовку уже вовсю играю.
Девушка засмеялась, наблюдая за их растерянностью. На ней был свободный, длинный сарафан. Леша подумал, что это концертное платье. На запястьях были деревянные наручи. Длинные бусы бежали нитью по полной груди. Наверное, это ее хотел пригласить в гости Зубов. Странно, что она отказала. Она смотрела на гитариста с симпатией, достаточной для того, чтобы запросто пообниматься в душных, скомканных поцелуях на этой скрипучей кровати.
– Не скучно тебе с нами? – Перехватив его внимательный взгляд, спросил Зубов. Леша улыбнулся.
– Нет, я люблю наблюдать за людьми.
– Давайте тогда еще раз с проигрыша. – Гитарист отсчитал пальцами ритм, который подхватил парень с бубном. – И… Марина, твой выход.
Девушка начала петь припев. Язык песни был похож на немецкий, по Леша сомневался – из всех иностранных языков разбирался только в латыни, и то не до конца. Завершив пение лихим взвизгом, она вскинула руки с кастаньетами. Музыканты сыграли финал очень бойко. Затем разом замолчали, слушая, как умирают в окружающей тишине звуки игры. Выдохнули.