Не отпускай меня, мой лорд
Шрифт:
Он обхватил мое лицо руками, и посмотрел мне в глаза. Я смотрела на него в ответ, в его глубокие и печальные синие, такие же, как и у меня, глаза, и ненавидела себя за то, что не могу сделать отца счастливым, за то, что не могу сказать ему правду.
– Ты примешь любой мой выбор?
– только и смогла спросить я.
– Безусловно, - твердо ответил он, и эта твердость в его словах придала мне сил.
Мы распрощались. Я покинула замок, вышла на широкую лестницу через парадный вход и ещё некоторое время смотрела на то место, что считала своим
Во внутреннем дворе замка впервые мне показалось, что не было никакой суеты. Был какой-то порядок, чинность. Шел легкий снег, и экипаж ждал. Из окна вдруг высунулось красивое и бледное лицо моего темноволосого брата, и он, приподняв бровь, посмотрел на меня с некоторым вопросом.
– Задерживаемся, сестрица.
Я ничего не ответила. Брат снова исчез в экипаже, один из слуг открыл для меня дверь и помог забраться внутрь - темное, но уютное убранство повозки вызывало у меня лишь спокойствие. Я посмотрела на брата, что сидел напротив меня.
– Ну, наконец-то.
– Я прощалась с отцом, - ответила я.
Некоторое время мы помолчали. Заметив проходящего мимо кучера, разогревающего руки, Ирион высунулся в окно.
– Трогай, - приказал брат.
– Мы готовы.
Кучер кивнул, глаза его заблестели от волнения на раскрасневшемся лице, и он поспешил на козлы.
Я с тоской склонила голову, облокотив ее на руку, и теперь смотрела в окно, на то, как внутренний двор замка и сама громада моего дома в Озерном крае севера остается позади.
Мне было грустно и тоскливо. К счастью, я не отличалась тревожным характером. Скорее, даже некоторой горячностью - таким был характер моей покойной матушки, такой же рыжеволосой, как и я. Её зеленые глаза достались моему брату, но иссиня-черные прямые, словно палки волосы - это для Ириона наследство отца. Ныне батюшка был весь седой, и это не было удивительным. Он многое пережил. Его глубокий, синий цвет глаз - это мое наследство.
– Что-то ты совсем раскисла, - сказал Ирион, глядя на меня с некоторым любопытством. Я перевела скучающий взгляд на брата. Его красота подчеркивалась той же северной холодностью и утонченностью, что и моя. Мы обладали разными чертами, но были, безусловно, похожи. Брата, как и меня, полностью одели с иголочки - зеленый плащ, отороченный соболиным мехом на воротнике, золотые нити, темная кожа. Моя синева с серебряными нитями и песцовым мехом, словно бы дополняла его образ, а его - мой.
– Ты же знаешь, - ответила я.
– Мы прибудем в столицу через сутки, и моя спокойная жизнь на этом будет закончена.
– Мне тут весточку прислали о том, что там уже очередь на тебя, чуть ли не больше, чем на меня, - посмеялся брат.
– Мои птицы из рощ уже всё донесли мне, - ответила я.
Ирион закатил
– Иногда твои магические способности пугают даже меня.
– Он развел руками.
– Когда ты успела подчинить птиц из рощ?
– Я не подчиняла,- ответила я.
– Мы помогаем друг другу.
– Я это и имел в виду.
– Это разное, - ответила я.
– В магии - уж точно.
– Ну же! Сестра! Я не об этом.
Я легко пожала плечами.
– Занималась этим последние полгода.
Ирион с улыбкой покачал головой.
– Ты большая молодец. Если бы эти гады из университета уже три года подряд не набирали абитуриентов только из тех, кого они сами захотят, ты могла бы попробовать поступить туда и...
– И тогда бы я была спасена. Но увы. И всё же - гады из Ордена, прежде всего.
Я опустила лицо и с тоской покачала головой. Мне было так больно, что я едва сдерживала слезы. Как близко был выход из всей ситуации, куда я попала - и как невозможен он при этом был. Ирион сочувствовал мне, я знала, что он очень сочувствовал, и знала, что при этом никак не мог помочь, и сожалел. Но никто не мог помочь.
– Может, всё-таки, найдется из них.. .всех... кто-то достойный?
– Ирион, - в моем голосе послышался лёд.
– Зачем ты так со мной? Ты же всё знаешь, куда лучше, чем кто-либо ещё.
Брат поджал губы.
– Прости, - буркнул он.
– Но всё же не понимаю, как вообще с такой силой можно было втрескаться в мужика, который старше тебя на двадцать лет, имеющего в наличии взрослого сына и обет безбрачия, который только после свадьбы его единственного наследника сойдет на «нет»? С ума сойти можно.
– Не смей, - процедила я.
Ирион недоуменно закатил глаза, затем подхватил маленький колоколец, открыл окно и позвонил в него - через минуту к нам подъехал краснолицый всадник из сопровождающей процессии.
– Чай с мятой, имбирем и мелиссой, - крикнул брат.
– Может, угощения?
– крикнул в ответ всадник, держась против ветра.
– Нет, позже.
Окно закрылось, и я понуро проводила взглядом всадника. Интересно, каких мыслей он о нас, избалованных спесивцах из мира лордишек? Мне почему-то вдруг захотелось оказаться на его месте, на месте этого всадника. Быть по ту сторону, быть свободной, и быть одновременно в неволе у желания выжить и устроиться получше.
3
– Про себя не забывай лучше, - обратилась я к брату.
– Ты сохнешь по Айрис Миласски уже лет пять. Ты вообще уверен, что она стоит в претендентках, желающих вступить с тобой в брак?
– спросила я у брата.
– Ты смеешься, что ли?
– Ирион хмыкнул.
– Конечно, уверен.
– Вот и хорошо тебе, - горько сказала я, хотя искренне была рада за брата.
– Я, правда, счастлива за вас. Но мне хочется умереть от одной лишь мысли обо всех этих рожах, что будут пускать слюни на меня, потому что мне нужны совсем не они.