Не отпускаю

Шагаева Наталья

— Не нервничай, спокойно, — наклоняюсь, высвобождая мою принцессу из плена. — Давай на несколько часов забудем все и просто весело проведем время. Если уж не ради нас, то ради наших детей. Посмотри, как рад Кирюша, да и нашей малышке мы должны выбирать одежду и игрушки с любовью.

Поля ничего не отвечает и сама неуклюже выбирается из машины, не дожидаясь, когда я выйду и ей помогу, но я ловлю ее за улыбкой, которую она неумело прячет. Усмехаюсь сам себе, выхожу из машины, беру Кирилла за руку, а Полину за талию и веду свою семью развлекаться. И мне на самом деле все это нравится, в тридцать девять лет я чувствую себя маленьким восторженным ребенком в предвкушении праздника.

Полдня пролетели незаметно, в магазине

для новорожденных и малышей моя жена просто растворилась в пеленках, распашонках, костюмчиках, пинетках и прочих детских вещах, она скупала буквально все, на что я одобрительно кивал. А соглашался я со всем, что ей нравилось. Полина настолько расслабилась, что забыла обо всем, и стала моей прежней милой, доброй и нежной женой. Она улыбалась и была счастлива, сама, наверное, не осознавая позволяла мне себя обнимать и целовать. Я кормил мою девочку мороженым с ложечки, слизывая с ее губ сладкий десерт, нежно ласкал ее шейку и целовал ушко, когда мы ждали сына с аттракционов, я сплетал наши пальцы во время того, когда мы просто бродили, выбирая сыну игрушки. В этот момент я понял, что все у нас будет хорошо, наши дети посланы нам всевышним. Бог не просто так послал нам нашу девочку, она сблизила нас, спасая наш брак.

Полина устала, раскапризничалась, как маленькая девочка и захотела домой. Моя жена и сын устали, и мы поспешили на стоянку, с кучей пакетов с обновками для нового члена нашей семьи.

— Зачем ты взял розового зайца? — спрашиваю я у сына, складывая вместе с ним в багажник нашу кучу пакетов.

— Я не себе его взял, а моей сестренке. А скоро она родится?

— Через полтора месяца, — отвечает Полина, она открывает дверь машины и растеряно смотрит в салон, потому что не может забраться в высокий внедорожник, а попросить меня помочь, видимо гордость не позволяет. Усмехаясь, хватаю мою жену за талию, помогая ей сесть.

— Спасибо, — Полина опять включает режим холодной женщины, возвращая нас в реальность, словно этот торговый центр был для нас параллельным миром. Пора бы с этим разобраться. Не хочу возвращаться в формат прежних отношений. Надо все же серьезно поговорить сегодня с моей девочкой.

— Всегда, пожалуйста, обращайся, если что, — шучу я. Обхожу машину и сажаю сына в кресло.

— Вадим, я забыла свою сумку в кафе. А там мой паспорт, карты, деньги и…, - сообщает Полина, смотря на меня взволнованным взглядом. — Я стала такой рассеянной. Вот что теперь делать? — почти плача спрашивает она. — Пойду, посмотрю, может она ещё там или ее взял персонал, — суетится Поля, пытаясь вылезть из машины.

— Успокойся, все хорошо, я сам схожу в кафе и все верну, — Поля с надеждой кивает мне в ответ, быстро моргая.

— Вот только не вздумай плакать из-за какой-то сумки! — провожу тыльной стороной ладони по ее щеке, улыбаюсь, касаясь кончиками пальцев любимых веснушек, подмигиваю и возвращаюсь в торговый центр на третий этаж в ресторанчик, в котором мы обедали. Сумку мне возвращают довольно быстро, мило улыбаясь. Проверяю все ли на месте, благодарю милую официантку и иду назад порадовать мою забывчивую жену. Еще спускаясь на лифте вниз, я ощутил какой-то внезапный приступ паники. Мне резко стало плохо, сердце ускорило ритм, отбивая грудную клетку, словно у меня развилась аритмия, непонятная тревога и предчувствие накрыло словно цунами. Я буквально выскочил из лифта и почти побежал на выход к стоянке, где остались моя жена и сын. Со мной вообще впервые такое, словно открылся дар предчувствия.

Потом, всю свою жизнь я буду прокручивать этот момент в голове. Я никогда не забуду этот день даже, если захочу, поскольку за все почти сорок лет я никогда не испытывал подобного ужаса. Он будет каждый раз напоминать мне о моих ошибках и разгульной жизни, которую я считал правильной. Никогда не верил в карму или кару небесную, а в этот день поверил. Я увидел как

моя жена, почти падая на асфальт, выбежала из машины, а моего сына, зажимая рот рукой, тащил за собой в машину какой-то худощавый мужик в мешковатой куртке и шапке натянутой на лицо, так, что не разглядеть лица. Моя жена истошно кричала, пытаясь бежать за машиной. Я рванул к ним, расталкивая прохожих, которые с открытым ртом наблюдали за произошедшим, даже не пытаясь помочь. А дальше крик моей жены обрывается, она пошатывается, хватается за живот и облокачивается на капот. Все, что происходило дальше, в моей голове плыло черно-белыми кадрами с красными жуткими вспышками. Я почти добегаю до грязной старой БМВ, в которую запихали моего сына. Но машина с визгом срывается с места. Я впервые в жизни испытал самый настоящий ужас, который проносился волнами холодного пота по всему телу, заставляя вставать дыбом каждый волосок. С одной стороны, Полина, которая кричит, рыдая, оседая на пол держась за живот, а с другой машина, почти скрываясь из вида, увозя моего сына в неизвестном направлении. И мне кажется, я внутренне кричу во все горло. Богу, дьяволу, кому угодно, потому что выбора нет, и я не могу разорвать себя на части. Это не выбор, это гребаная мучительная смерть, которая пришла ко мне за грехи и громко, заливисто смеется надо мной, смотря, как я корчусь в агонии.

— Почему ты стоишь, поезжай за ним, верни мне сына! — истошно кричит мне Полина, срывая голос. К ней подбегает какая-то девушка, и она намеренно отходит от машины, освобождая мне путь.

— Вадим!!! — из последних сил кричит мне жена, делая выбор за меня. И я влетаю во внедорожник, завожу двигатель и срываюсь с места, в надежде догнать серый БМВ, на секунды оборачиваюсь, смотря, как моя жена оседает на асфальт, но к ней кто-то подбегает.

Полина

Темнота, поглощающая весь мир вокруг, это все что я помню. Никаких туннелей и видений, я ничего не помню, словно нырнула в черную дыру и она меня поглотила. Я потеряла счет времени и растворилась в пространстве. Полная дезориентация.

Темнота ещё не отступает, но ко мне возвращается слух. Я слышу монотонный пульсирующий писк. Хочу глубоко вдохнуть, но ничего не выходит, словно мне выдают кислород маленькими дозированными порциями, но мне мало. Я задыхаюсь. Тело ватное, будто не мое, не могу пошевелиться. Сил нет совсем, даже на то, чтобы открыть глаза. Все что я могу, это только слышать противный писк и медленно дышать. Черная дыра вновь поглощает меня. Я не хочу снова проваливаться в бездну, цепляясь за писк, который становится тише, но сил бороться с собой нет…

— Открываем глаза. Полина, вы меня слышите? Приходим в себя, — делаю глубокий вдох, услышав грубый и хриплый голос мужчины. Дышать по-прежнему трудно, даже больно, но я глотаю воздух как сумасшедшая, пытаясь надышаться. Хочу открыть глаза, но не могу, словно ослепла. Чертова темнота не хочет меня отпускать. Во рту сухость, невыносимо хочется пить.

— Полина, — глухой голос мужчины не оставляет в покое.

— Я.… я…, - язык не слушается, не могу связать и двух слов. — Хочу… пить…

— Пить пока нельзя, — щурюсь от яркого режущего света, пытаясь сфокусировать взгляд. Перед глазами плывет, но я вижу взрослого большого мужчину в голубом медицинском костюме. Мужчина улыбается, смотря на меня.

— Где я? — мне кажется, что я спрашиваю внятно, но похоже мужчина меня не понимает, он продолжает улыбаться.

— Как вы себя чувствуете. Вы хорошо меня видите?

— Где я? — пытаюсь сказать громче, но все равно мямлю…

— Все хорошо, вы в больнице. После потери сознания, вам сделали кесарево сечение. Ваша малышка в инкубаторе для новорожденных. Но для семимесячного ребенка ваша крошка довольно большая, кило восемьсот. Но все хорошо. И не таких выхаживали, — совершенно спокойно сообщает мне врач и на меня словно лавиной обрушивается вся реальность.