Не отпускаю
Шрифт:
Кирилл не захотел сидеть в машине в ожидании Вадима, он стоял возле машины и считал все автомобили на стоянке угадывая марки. Все произошло мгновенно. Серая БМВ плавно выехала из среднего ряда и остановилась возле нас. Мужик в черной шапке и старой потертой куртке вышел из машины, резко схватил моего мальчика и запихал на заднее сиденье своей машины, зажимая ему рот рукой. Кирюша и пискнуть не успел, но я видела его огромные испуганные глазки. Мой живот не позволял мне резко выйти из машины и схватить похитителя. Я пыталась ухватить моего испуганного сына, почти падая на асфальт. Я кричала во все горло в надежде, что кто-нибудь поможет. А дальше все как в тумане. Машина уезжает, Вадим успевает подбежать и ударить кулаком по багажнику. Почти падаю, заваливаясь
От режущей и выворачивающей боли внизу живота, я теряю равновесие и оседаю прямо на асфальт. Что-то теплое разливается между ног, и я понимаю, что это кровь. Девушка рядом со мной бледнеет, что-то постоянно тараторит, вновь звоня в скорую. А я покрываюсь холодным потом, прижимаю руку к животу и думаю о том, что Вадик может все, он сейчас догонит эту проклятую машину и спасет Кирюшу иначе и быть не может.
Суетящихся вокруг меня врачей я помню смутно. Помню только, что всю дорогу в больницу меня хлестала по щекам какая-то женщина и требовала не отключаться. Я цеплялась за ее голос как за спасение, но темнота поглощала…
— Где мой сын?! — сама не понимаю, откуда у меня берутся силы крикнуть этот вопрос. Дергаюсь, пытаясь встать с кровати, но боль внизу живота вынуждает упасть назад на подушку.
— У вас девочка, она в инкубаторе, но с ней все хорошо, — зачем-то повторяет мне врач.
— У меня есть сын, где он?! — сама не понимаю, зачем я спрашиваю это у мужчины, который, скорее всего этого не знает.
— Все хорошо, успокойтесь, — словно сумасшедшей повторяет мне врач. Мужчина склоняется и почему-то сильно сжимает мне руки. В палату входит медсестра и начинает мне что-то вводить в катетер, пока врач меня удерживает.
— Позовите моего мужа, пожалуйста, — прошу я, пытаясь вырваться из сильного захвата врача. Дергаюсь, пытаясь встать, но мои попытки настолько слабы и ничтожны, что сил нет даже умолять. Я не знаю, что они мне ввели, но меня вновь начинает поглощать темнота.
— Пожалуйста… — все, что я могу вымолвить заплетающимся языком, прежде чем вновь упасть в бездонную пропасть…
Вадим
— Убью тварь! — кричу на весь салон, выжимая из своей машины максимум, виляя среди потока встречных машин. — Не просто убью, живьем закопаю! — меня трясет от панического ужаса до такой степени, что из рук соскальзывает руль.
— Сава, он едет по главной трассе в сторону моста, — сбивчивым голосом сообщаю я начальнику безопасности, с которым общаюсь на громкой связи. — Если выедешь на встречу, мы его зажмем! — сам не понимаю, какого черта я ору, но иначе не могу.
— Я уже рядом, — сообщает Савелий.
— Хорошо, ты узнал в какую больницу увезли мою жену?
— Да. Ваша мать уже едет туда, — четко и безэмоционально сообщает мне он, а меня разрывает на части. — Держись, моя девочка, ты же сильная, — уже шепотом проговариваю я, кусая собственные губы в кровь. Пытаюсь отстраниться и думать только о моем сыне, который сейчас в чертовой машине и не думать пока о Поле и моей дочери, иначе меня разорвет на куски.
— Что? — отзывается Сава.
— Ничего, давай быстрее. И осторожнее, в машине мой сын!
— Я понял, на связи.
Мы въезжаем на мост и вклиниваемся в поток машин. И это хреново, потому что я на минуту теряю из вида грязный БМВ. В этот момент, кажется, что мое сердце и вовсе остановилось, и вся моя гребаная жизнь пронеслась перед глазами. Кем бы ни был этот ублюдок, я оторву
— Сава, эта падаль свернула с моста! Объезжай! Трасса пустая!!! — уже рычу я, ощущая себя зверем, сорвавшимся с цепи. Я уже почти сам догоняю БМВ, боясь таранить его в зад и причинить вред моему ребенку, как тут происходит то, что не могло мне присниться даже в самом страшном сне. БМВ пытается прибавить скорость, но машину подбрасывает на неровной дороге, заносит и БМВ переворачивается, слетая в кювет. Вжимаю педаль тормоза, еще на ходу выскакивая из своего внедорожника. Царапаю лицо об ветки кустарников увязая в грязи, но бегу к перевернутой дымящейся машине, слышу, как где-то сзади меня тормозит машина Савы. Сознание отказывается работать, действую скорее на звериных инстинктах. Дергаю заднюю дверь, которая не поддается. Выбиваю стекло, разбивая костяшки пальцев в кровь, но я ничего не чувствую, я ищу глазами моего сына, который буквально вываливается мне в руки. Мой мальчик без сознания. Волосы в крови, нога неестественно подогнутая, весь бледный. Хочу взять его на руки, но боюсь прикоснуться, чтобы не навредить моему малышу еще больше. Скидываю с себя куртку, кидая ее на мокрую землю рядом с машиной и аккуратно, дрожащими руками вытягиваю моего сына и кладу на куртку.
— Живой! Мой мальчик живой! — повторяю я и глажу его щечки.
— Сава, скорую немедленно! — кричу своему начальнику безопасности, даже не понимая рядом он или нет.
— Уже вызвал, — хладнокровно отвечает он, пытаясь вытащить из машины мразь, которая хотела украсть моего сына. Мужик в сознании, что-то стонет и скулит, когда мой сын с разбитой головой лежит без сознания. Соскакиваю с земли, готов разорвать эту мразь на куски, но останавливаюсь вновь, падая на колени перед моим мальчиком. Хочется взять его на руки, прижать к себе и самому мчаться в больницу, но нельзя, нужно ждать чертовых врачей, которые не торопятся.
— Никаких ментов, бросить падаль в подвал к крысам, я сам его убью, если он раньше не сдохнет. Узнать на кого работает! — сквозь зубы рычу я, боясь даже взглянуть на мужика, иначе я убью его без выяснений. Хаотично и невесомо глажу ручки своего сына, прислушиваясь к его тяжелому дыханию, ощущая как в мое тело впиваются тысячи острых осколков, которые режут меня на мелкие части. Господи, только попробуй его у меня отнять! Только попробуй! Сыплю пустыми угрозами в небо, понимая насколько я сейчас бессилен и ничтожен. Я уже не вижу, как Сава утаскивает похитителя, как подъезжает скорая. Я смотрю только на своего маленького сына и не понимаю за что ему все это! — За тебя! За твои грехи, похоть, грязные деньги, цинизм и надменность, за все! — шепчет мне противный внутренний голос. Ничего не проходит бесследно. Я не ценил то счастье, которое у меня было! И вот результат. Но почему именно дети! Мои дети?! Они не виновны! Это я должен сейчас корчиться от боли и валяться на сырой земле, а не мой сын.
Врачи суетятся, отстраняя меня назад. Что-то вкалывают моему сыну в маленькую ручку, перевязывают, фиксируют шею, руки, ноги. А я все же прокусываю губы, глотая собственную кровь. Это больно. Чертовски, невыносимо больно видеть, как твоего ребенка заносят в скорую и опутывают проводами. Лучше бы меня били физически, ломая каждую кость в моем теле, сдирая заживо кожу, чем ощущать эту душевную раздирающую боль, страх и бессилие.
Врач монотонно и даже буднично рассказывает мне про травмы Кирилла. Перелом ноги, ушибы и черепно-мозговая травма, последствия которой могут дать о себе знать в любой момент, а возможно даже через год. О том, что мой сын сейчас спит под воздействием обезболивающего и снотворного, ему просто необходим сейчас покой, чтобы детский организм смог пережить шок. А я смотрю на моего бледного мальчика, с гипсом на ноге и перевязанной головой и медленно умираю.