Не погаси огонь...
Шрифт:
Что же касается общественного мнения, то, хотя пересуды продолжались, шли сборы на памятники Столыпину и улицы в российских городах нарекались его именем, интерес собственно к личности бывшего премьера угас раньше, чем завершил свое расследование сенатор Трусевич. И уж вовсе ироническими казались недавние словословия «великому министру», «российскому Бисмарку», оказавшемуся неудачливым успокоителем и реформатором.
Вскоре новый председатель совета министров был вызван в Крым. Царская семья только что переехала из Севастополя в новый Ливадийский дворец. Коковцов был принят милостиво. Даже Александра Федоровна пожелала побеседовать с ним. Внимательно выслушав
– Слушая вас, Владимир Николаевич, я вижу, что вы все делаете сравнения между собою и Столыпиным. Мне кажется, что вы очень чтите его память и придаете слишком много значения его деятельности и его личности. Верьте мне, не надо так жалеть тех, кого не стало…
Она потеплее закуталась в пуховую шаль.
– Я уверена, что каждый исполняет свою роль и свое назначение, и если кого нет среди нас, то это потому, что он уже окончил свою роль и должен был стушеваться, так как ему нечего было больше исполнять. Жизнь всегда получает новые формы, и вы не должны стараться слепо продолжать то, что делал ваш предшественник… Опирайтесь на доверие государя, и бог вам поможет. Я уверена, что Столыпин умер, чтобы уступить вам место, и что это – для блага России.
Коковцов был поражен словами императрицы. Вернувшись к себе в комнату, он слово в слово записал их в свой дневник.
При всей любезности тона царица отчитала его как мальчишку, хотя он был едва ли не вдвое старше ее. «Умер, чтобы уступить место…» Когда наступит иной час, уготовано умереть и ему?.. Зачем такая откровенность и настойчивость? Александра Федоровна хочет показать, кто именно правит державой? Как понимать ее слова, что не следует продолжать дела предшественника?..
Кое-что уточнил сам царь, в беседе с новым премьером откровенно сказавший:
– Надеюсь, вы не будете меня заслонять так, как это делал Столыпин?
Упаси бог, Коковцов не собирался вести себя столь дерзко. Не было у него намерений и слепо, на ощупь идти по дороге, проложенной предшественником. Он прежде всего – финансист. Четверть века назад он стал товарищем министра финансов и последние шесть лет был министром. Его забота – укрепить финансы, наполнить казну. Его идея, которую теперь можно наконец полностью претворить в жизнь; «Пьяный бюджет». Надо всемерно увеличить казенную продажу водки. Необходимо более щедро поддерживать частные банки и крупных промышленников. Что же касается полиции, то к ней у него душа не лежит. И все же дела полиции не могут быть безразличны премьеру. Нижегородский Хвостов – проходимец, мот и дурак – недостоин министерского поста. Надо твердо настаивать на Макарове. Конечно, сия кандидатура – человек совершенно иного калибра, чем Петр Аркадьевич. Не оратор, напротив – молчун. Зато, по мнению Владимира Николаевича, ценитель бумаг, упорный работник, содержащий в порядке делопроизводство.
Коковцов настоял на назначении Макарова. И этой своей настойчивостью, еще не ведая того, нажил непримиримого врага – Григория Распутина. «Старец» и «друг» только еще приглядывался к новому премьеру и только еще вызревала в его голове сакраментальная фраза, которую Коковцову предстояло услышать через два года: «Не ндравится нам евойная рожа…»
Все катилось по-прежнему: праздники, гуляния, охота, приемы, парады, смотры… Как и чем жила огромная Россия за чертой этого круга, приближенных к императорскому двору и самих царя и царицу не касалось.
Обнаруженных
… По социал-демократической организации упоминается «Серго», присутствовавший в гор. Баку на собрании в Балаханах Бакинского исполнительного комитета в качестве докладчика от Центрального Комитета из Парижа и члена организационной комиссии: на этом собрании он сделал доклад о заграничных делах. «Серго» был уже в гор. Тифлисе, откуда и приехал в Баку. Представитель на конференцию от Тифлисской организации еще не выбран.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Сурен Спандарян добрался до Тифлиса первым и теперь сам на правах хозяина встретил приехавших утром Серго и Семена.
– Дом, куда я вас веду, – рассказал он по дороге, – снимает наш товарищ Елена Дмитриевна. В дом можно войти и с улицы и с переулка. Есть еще дверь и в соседний флигель.
Они остановились у одноэтажного серого строения с большими окнами по фасаду. Вдоль тротуара поднимали кроны акации.
В прихожей их встретила высокая, лет тридцати пяти женщина. Она была коротко стрижена. На носу пенсне со шнурком. Глухой ворот темной блузки. Впалые щеки. Землистая бледность лица.
– Проходите, дорогие гости, располагайтесь, – пригласила она. – Сурен, покажите товарищам квартиру. Я мигом вернусь.
Она вышла.
– Здешний дворник – надежный человек, – сказал Спандарян. – Елена Дмитриевна учит его детей, и он предан ей безмерно. Сейчас встанет на пост.
– Наша хозяйка больна? – спросил Серго.
– Чахотка. Поэтому Елене Дмитриевне и удалось избежать ссылки – приехала к нам в теплые края из Питера подлечиться. Да вы, конечно, слышали о ней, это Стасова.
– Вот она кто!..
Елена Дмитриевна вернулась, кивнула Сурену:
– Все в порядке. Абаза со своей ребятней – на посту.
В тот же день здесь, на Андреевской, все собрались на второе заседание Российской организационной комиссии. Теперь уже официально решили обсудить отношение к ЗОК. Напрасно Орджоникидзе опасался, что товарищи недостаточно твердо оценят поведение парижских примиренцев. Наоборот, почти все делегаты выступили с заявлениями: факты последнего времени с полной очевидностью доказывают, что ЗОК срывает работу по созыву конференции.
– Дальнейшее существование ЗОК ничего, кроме вреда, принести не может! – решительно сказал один из делегатов. – Вокруг ЗОК идет такая склока, что наши взаимоотношения с ней будут только тормозом!
Теперь уже самому Серго пришлось сдерживать страсти.
– Я разделяю ваш взгляд, – сказал он, – но предлагаю все же пока воздержаться от требования роспуска парижской комиссии по чисто практическим соображениям. Вы видите сами: арест следует за арестом, провал – за провалом. Не исключена опасность, что охранка в ближайшие дни схватит и кого-нибудь из нас. В случае провала членов РОК некому будет восстановить связи и взяться повторно за эту же работу. – Он перевел дыхание. – Но в одном я согласен с вами полностью: Заграничная комиссия должна быть подчинена Российской. Именно так и было предусмотрено летним совещанием членов нашего Центрального Комитета.