Не просто рассказы
Шрифт:
Дед и заикнуться не успел, как печь сама послушно в сторонку свернула и на обочине затихла.
Подошёл добрый молодец ближе.
— Сержант Иванов, — говорит. И спрашивает грозно: — Нарушаем, гражданин? А ну-ка, предъявите, так сказать.
Емеля на него с печки таращится.
— Чего тебе, служивый?
— Документики ваши. Водительское, страховку, паспорт транспортного средства и… — покосился на печку молодец, — разрешение на тюнинг имеется?
— Чего?..
— Попрошу выйти.
— Да как ты смеешь…
—
Ясен пень, тут Емеля окончательно молодость вспомнил, ерепениться начал. Что-то там про «поколоти его дубинка» кричать. Только парень не из робких оказался. Да ещё и подмогу вызвал. Скрутили деда. Протокол составили. Печку на штрафстоянку оттащили, хозяина в каталашку заперли. До выяснения, так сказать. А там и брага в анализах высветилась. Совсем беда. Ну, выпустили, конечно. Но только к вечеру.
Кое-как добрался Емеля до дома. Заходить не стал. Бочком-бочком к реке спустился, воде поклонился, бороду намочил.
— Ау, щука! — кличет. — Покажись. Ау-у!
Долго ли, коротко, а вынырнула щука.
И какая! Глаза мои веретёнца! Вся по-моднему одета, с маникюром на плавниках, в очках и на лабутэнах. Но спрашивает ласково:
— Здравствуй дедушка. Заблудился небось?
— Здравствуй, волшебница, — едва дух перевёл изумлённый Емеля. — Разве не узнаёшь старого друга?
Прищурилась щука.
— Простите, не узнаю. А как звать-то вас?
Дед уж по привычке — даром разве цельный день талдычил для протокола! — отрапортовал:
— Иванов Емельян Иванович я. Третий сын. Дурак по званию. Бездель… — фу, ты! — лежебока по профессии.
— Вот как, — повела бровью щука, — Да, да… что-то такое бабуля мне наказывала. Минуточку.
Порылась в карманах, вынула записную книжку, полистала.
— А, вот! Есть. Номер тридцать три. Емеля — дур… Простите. Емеля, третий сын. Да. Так что у вас стряслось?
— Беда-беда, — запричитал дед. — Замели подчистую. По беспределу. Печь отобрали. День за решёткой мыкался. Выручай, матушка!
Щука чего-то пошептала, достала из ридикюля странную чёрную коробочку, стала нажимать на ней кнопки загадочные.
А деду куда деваться? Стоит ждёт. Наконец:
— Тут вот какое дело, Емельян Иванович. Срок вашего подарочного сертификата давным-давно истёк. А печь надлежащим образом извещена не была. По недосмотру. Вот и… Так что приношу свои извинения. Сейчас же всё исправим. Она поднесла коробку к голове:
— Аллё! Василиса? Слушай, тут такое дело. Раритетный заказ. Бабушка-сказочница в инвентарной описи номер перепутала, клиенту был нанесён матущерб. Что? Да, живой, — Щука искоса глянула на клиента. — Вода не понадобится. Дай-ка мне Петра Горыныча.
Наступила пауза.
— Пётр Горыныч! — медовым голосом поздоровалась Щука. — Дорогой, дельце крохотное к тебе. Поколдуй для меня по поводу штрафной стояночки. Там сегодня печка образовалась… Номер транспортного средства? Да какой номер, дружок! Артефакт.
Щука широко улыбнулась Емеле.
— Готово, дедушка. Печь ваша в целости. Дома дожидается. Так что возвращайтесь, подбросьте дровишек и на боковую. Ага?
И хотела уже нырнуть…
— А как же, матушка-благодетельница с заклинанием? — осмелился дед. — Нельзя ли мне время от времени твоё «по щучьему велению» пользовать?
— Извините, Емельян Иванович, у нас уже двести лет как все услуги платные. А у вас, я извиняюсь, не то что рабочего стажа, и пенсионного обеспечения… кот наплакал. Плюс страховка. Обслуживание. Дорогой прейскурант. Ничего не выйдет. Авторские права на издание сказки вы не оформляли, доходов — ноль.
Емеля из сказанного уловил половину, но дело ясное — швах. Сник. Щука сочувственно оглядела деда.
— Слушайте, вам бы это, бросить уже молодецкие замашки. На печках кататься да принцесс воровать хорошо в юные годики. А нынче времена не те, и дороги уже не дороги, а транспортная инфраструктура, и за нарушения ПДД могут штраф влепить такой, что мало не покажется.
— Чего нарушение? — не понял Емельян.
— Проехали. У меня к вам конструктивное предложение.
— Чего?
— Давайте-ка мы заклинание с печки снятое на социальную пенсию переведём. Как?
— Это зачем?
— Затем, что станут волонтёры каждую неделю соцпакет доставлять. Молоко там, хлеб, колбаски полкило, яиц десяток.
— На кой мне? И свои есть.
— Да я про куриные.
— А! Самогонки у них, бузотёров этих, нет, не знаешь?
— Волонтёры они. Нет, алкоголь — это противозаконно. Ну так что? Будем ченьч… замену оформлять?
— Ладно, — покорно согласился Емеля. — Пенсия так пенсия. Может, и правда, пора.
— Вот и ладушки. Только не забывайте дверь открывать, когда постучат. Сказочной старости вам.
Круги на воде разбежались. Смеркалось. Дед Емельян вздохнул, отряхнул травинки с коленей и побрёл по косогору к дому. На душе у него после всех несчастий, что днём приключились, отлегло. Труба уже дымилась, пахло парным молоком и летом…
СМУЩЕНИЕ
Вениамин не сразу понял в чём дело. Он бы вообще не узнал про оплошность, если б не конопатый мальчуган, что гнал самокат навстречу и в оба глаза пялился ему ниже пуза. А проскакивая мимо, ещё и нагло ухмыльнулся.
Веня растерянно прошептал: «Сопляк!» На него вдруг напало смущение. Отчего — не ясно, но стало как-то не по себе. Испачкался? Пудра от пончиков, что ли, просыпалась? Вряд ли. Ни пудра, ни пончики, ни крем из начинки под низ живота попасть не могли. Как?! Туда и заглянуть-то — либо сэлфи делать, либо к зеркалу бежать. Гаджета у Вениамина не было, да и зеркала тоже. Что разглядел там этот шкет?