Не раскрытые тайны друг друга
Шрифт:
– (Теперь с тобой будет всё в порядке, мои мысли тебя защитят), – подумала она и перекрестила лейтенанта. – Иди.
– Может, я останусь? Кто-то должен людей защищать? – взволнованно предложил он.
– И тебя расстреляют как дезертира. Иди. Всё будет хорошо. Мы справимся.
Виктор выскочил во двор, постоял с минуту, приходя в себя, и исчез в суматохе очередного предательского противостояния тех, кто считает себя властью.
Урбанова вернулась в квартиру и торопливо прошла на балкон. Муж и сын с большим интересом тянули
– Ребят, давайте-ка обратно в комнату.
Но «мальчики» и не собирались. Оживленно обсуждая разыгрывающиеся перед ними батальные сцены, показывали на что-то друг другу пальцами со словами: «Смотри, смотри, а те!..», «А эти!..»
Несколько минут тому назад Алёна уже поняла, что шутки закончились, и проорала на них голосом строевого командира:
– С балкона, в квартиру, сейчас же!
Они подчинились и нехотя оставили свой наблюдательный пункт.
Поиски связки ключей в кухонных ящиках заняли какое-то время.
– (Здорово, что нас когда-то ограбили. Я всегда считала, что не бывает худа без добра. Зато замки в каждую дверь врезали), – приговаривала Урбанова, с большим удовольствием запирая комнаты, выходящие окнами на набережную. – Из спальни не вылезать. Сидите тихо. Если что нужно, я вам принесу. – Она взяла на себя роль ощипанного беспокойством ангела-хранителя.
Сын с отцом заняли себя сборкой пиратского корабля. Алёна не признавала никаких других игрушек для своего ребенка, кроме конструкторов. Когда он был совсем маленький, это было что-то типа LEGO разных размеров: от крупноблочных советских до миниатюрных, привезенных из-за границы друзьями вместо шмоток. Потом их сменили парусные корабли, к счастью, появившиеся в «Детском мире». Постройка каждого занимала почти целый день, потому что надо было приклеивать массу миниатюрных деталей.
Наталья Николаевна возилась на кухне с ужином.
– Лёнушка, принеси, пожалуйста, картошки с балкона, – попросила она.
Дочь послушно подошла к выходящей во двор балконной двери и взглянула на крышу противоположной части их П-образного дома. Ей показалось, что там кто-то передвигается. Она прищурилась, но через большое расстояние было невозможно рассмотреть происходящее.
Погремев ключами, подумала:
– (Просто богиня Гера – защитница дома и семьи), – вынесла из комнаты Афони огромный полевой бинокль, открыла настежь двери и вышла на кухонный балкон.
Любопытство заставило навести резкость и установить фокус. Линзы неторопливо заскользили по соседней крыше и внезапно, приведя Алёну в шок, наткнулись на оптический прицел автоматической винтовки. Через толстые стекла бинокля и огнестрельного оружия она встретилась взглядом со снайпером. Урбанова замерла, не зная, как поступить. Неприятные холодные мурашки пробежали по всему телу, и сразу захотелось в туалет. Козырная карта в этой игре, несомненно, была на стороне «человека с ружьем».
– (И что ты предлагаешь мне теперь с тобой делать?) – услышала Алёна мысленный
– (Ничего не делать. Отпустить на все четыре стороны).
– (Но ты же меня заметила, а теперь еще и в бинокль рассматриваешь. У тебя с головой всё в порядке? Зачем на балкон выперлась?)
– (За картошкой).
– (За картошкой. О’кей. У тебя там огород? А теперь помчишься звонить в полицию и докладывать о своей находке?)
– (У нас нет полиции, у нас только милиция, и вообще телефон не работает, так что вы в безопасности).
– (Стой и не шевелись), – снайпер заговорил на непонятном языке в пуговицу микрофона радиосвязи.
– (Сегодня твой день. Уходи и забудь, что видела. Никому ни слова. Проболтаешься, пеняй на себя).
Неприятные ощущения и замешательство от сознания того, что ты находишься под прицелом, длились не больше секунды, но она казалась бесконечной. Алёна инстинктивно, как в противостоянии с опасным хищником, опустила бинокль и, не меняя позы, не поворачиваясь спиной к снайперу, не делая резких движений, отступила внутрь кухни. Села на стул так, чтобы ее не было видно снаружи, и прикрыла ногой дверь.
Наталья Николаевна развернулась от плиты в сторону дочери:
– Лёнушка, я же тебя просила принести картошки.
– Мам, там снайпер на крыше, – удивляя себя необъяснимым спокойствием, прошептала Алёна.
– Этого нам только не хватало… Задерни шторы!
Не успела Урбанова опомниться от «скрипача на крыше», как кто-то отчаянно заколотил во входную дверь. Она выбежала в прихожую. Муж уже был там и щелкнул замком. Алёна даже не успела крикнуть, чтобы не открывал.
На пороге стояли несколько личностей. Они были немало удивлены тому, что кто-то им открыл.
– А мы вот тут… – замялся один от неожиданности.
– Мы тут ходим, проверяем, – подхватил второй с кавказским акцентом, заложив руки за спину: видимо, пряча оружие.
– Проверяем, есть ли пустые квартиры, – выпалил третий, схлопотав шипящее недовольство и тычки остальных.
Урбанова догадалась, что это либо воры на охоте за легкой добычей, либо «лазутчики», добывающие информацию для возможных «военных действий» из окон или с балконов их дома. Московские квартиры и подъезды в самом начале девяностых еще не имели укрепленных металлических дверей и кодовых замков. Их собственную входную – деревянную двустворчатую – можно было легко выбить одним хорошим ударом ноги.
Увидев двухметрового мужика в дверях, пришельцы стушевались, попятились и заспешили вниз по лестнице, поругивая друг друга.
После случившегося до семейства наконец-то дошло, что клетка со щелчком захлопнулась. Как по взмаху волшебной палочки, вся так называемая охрана их квартала исчезла, и они остались внутри клокочущего политического очага, предоставленные самим себе.
Первой пришла в себя Наталья Николаевна:
– Надо продумать, как мы будем обороняться. Если в квартиру начнут ломиться, дверь не выдержит.