Не родись богатой, или Синдром бодливой коровы
Шрифт:
Сказав так, она внезапно загорелась свежей идеей и стащила с себя желтую майку. Под ней обнаружился кружевной лифчик, который блондинка, не задумываясь, расстегнула. Дело было минутное. Сдернув бюстгальтер, она ловко прикрутила его к верхушке плаката. Все вокруг уставились на ее грудь. Кто-то ахал, кто-то смеялся, кто-то тупо молчал. Но на грудь смотрели все. И никто не смотрел на лицо.
– Эх, да что там! – крикнула Настя, мгновенно оценив ее почин. – Поддерживаю такую демократию! Моя страна – моя демократия!
Она рванула на себе блузку и, зажмурив глаза, махом обнажилась до пояса. Толпа зашевелилась и
– Что там такое? – спросил голос откуда-то с задворок.
– «Идущие вместе» очередную акцию устроили! – сообщила лоточница. – Голые будут ходить!
– В знак чего?
– Как всегда. Путина поддерживают.
– А ему это надо?
Настя была уверена, что милиционеры немедленно скрутят их с блондинкой, заставят прикрыть нагое тело и повезут в участок. В конце концов, они находятся в центре столицы! В этом дурацком офисном здании наверняка полно иностранцев! Однако милиционеры вовсе не собирались делать ничего подобного. Они выбрались из толпы и заняли место наблюдателей где-то с самого края. Настя не могла поверить, что осталась стоять в одной юбке на глазах у десятков людей.
– Пошли! – кивнула ей блондинка и протянула плакат, куда прикрутила и Настин лифчик тоже. Та с благодарностью схватила транспарант и выставила перед собой, словно щит, загородив лицо. Сумочку пришлось повесить на шею и перекинуть за спину.
– Вот придурки! – кричала блондинка, пробираясь к выходу. Настя, ни жива ни мертва, семенила за ней.
Типы из «КЛС», которые стояли у входных дверей, ее, конечно, не остановили. Они увидели только плакат и идущую под ним голую женскую грудь, которая, судя по всему, страшно куда-то торопилась.
«Это ужасный сон! – думала Настя, очутившись на улице. – Наяву такого со мной произойти просто не могло!» Она зажала плакат между коленок и принялась напяливать на себя скомканную кофточку. Вокруг нее продолжали ходить разномастные личности, скандируя:
– Пе-ре-хва-тов! Пе-ре-хва-тов!
Сунув плакат кому-то из них в руки, Настя на дрожащих ногах кинулась прочь. Верхняя часть ее шелкового гарнитура, словно знамя, реяла над толпой.
– Ну? – придержав все остальные слова, катавшиеся у него на языке, спросил Ясюкевич у одного из своих людей, уже час бегавших по офисному центру.
– Ее нет! – запыхавшись, сообщил тот. – Нигде нет.
– Продолжайте искать, – процедил Ясюкевич. – Вот уж воистину: всякая молодость резвости полна. Кстати, мы теперь знаем, кто она. Вот, возьми распечатку.
– Анастасия Шестакова, – прочитал тот и заметил: – Не такая уж молодость, тридцать лет.
Ясюкевич насупился. Когда он сажал ее в свою машину, думал, что ей не больше двадцати пяти. Облажался.
Идентифицировали Настю моментально. Бригада, которая чистила у Люси ковры, сразу же опознала ее на фотографии. Нашли квиточек об оплате, выехали по адресу. Хозяев дома не оказалось, но приятный молодой человек Леша Алексеев поговорил с соседями и узнал, что на снимке – Люсина подруга Настя Шестакова. Дочка той Шестаковой, которую по телевизору показывают. Той Шестаковой, которая дикторша.
Дочку «дикторши Шестаковой» разработали за час. Потом вся ее простая биография была занесена в компьютер, распечатана и разослана заинтересованным лицам.
– Господи! – воскликнул Леша Алексеев, когда прочитал этот
– Ну, видела, – пожал плечами маленький вертлявый Никита Петрович. – Видела, как комнату обыскивали. И что дальше? Зачем она ввязалась?
Ясюкевич промолчал. Он никому не сказал, что встретил Настю еще и в ресторане, когда ужинал с Любочкой. Не сказал, что Любочка разговаривала с этой девкой. Он понимал, что это будет уже слишком. Чересчур. Ерасов ему не простит. Хотя при чем здесь он, Ясюкевич? Просто дурацкое стечение обстоятельств.
– Поднимайте всех, – приказал он, хлопнув ладонью по дорогому столу Медведовского. – Установите ее связи, пошлите людей по всем адресам, где она только может появиться.
– Да она небось еще носится по зданию! – отмахнулся его человек. – По логике-то вещей.
– Не знаю, не знаю, – пробормотал Ясюкевич. – Это хитрая гадина! – добавил он, вспомнив, как Настя кидалась на него с поцелуями, а потом выяснилось, что она утащила папку. – Кроме того, женщины не признают никакой логики, и в этом их сила.
12
«Тойота» стояла в тихом переулке в двух минутах ходьбы от офисного центра. Если бы Настю слушались ноги и она вбежала бы в этот переулок, как ей, собственно, и хотелось сделать, ее бы скрутили в две секунды. Скрутили и увезли.
Однако ноги Настю не слушались. Поэтому прежде, чем повернуть, она на минуточку остановилась и прислонилась спиной к каменной стене. Думать о том, что случилось, не хотелось. А о том, что предстоит, и подавно.
Неожиданно зазвонил телефон. Громко, словно находился где-то поблизости. Может быть, из открытого окна так хорошо слышно? Настя вздрогнула и невольно напряглась.
– Алло, – произнес незнакомый мужской голос. Голос находился не над ней, а за углом. Как раз там, куда она направлялась. – Нет, у нас все тихо, – негромко сообщил голос. – Она не появлялась. «Тойота» стоит, как стояла. Конечно, мы ее узнаем. Серая юбка, белая кофточка, короткие волосы. Возможно очки. Настя, говорите? Ладно, окликнем, если подвернется возможность. Хорошо-хорошо, доложусь.
Настя медленно повернулась и пошла прочь. Лопатки сами собой устремились навстречу друг другу: у нее было полное ощущение, что сейчас кто-нибудь схватит ее за шиворот. Что, если люди из «КЛС» оцепили весь квартал? Может быть, они патрулируют улицы в темных машинах и это всего лишь иллюзия, что она вырвалась на свободу?
Она шла, ускоряя шаг, и наконец побежала. Выскочила на Гоголевский бульвар, впрыгнула в подошедший троллейбус и упала на сиденье. Через пару остановок вышла и, часто оглядываясь, добрела до метро. Кубарем скатилась вниз по эскалатору и влетела в поезд перед тем, как захлопнулись двери. Доехала до «Маяковской», поднялась на поверхность, зашла в сад «Аквариум» и, сев на скамейку, расплакалась.
Домой нельзя. Мама за границей, Люся в Сочи. Идти к Шишкину? Лучше застрелиться. Поскольку у нее в сумочке лежало двести долларов, она решила вообще ни к кому из знакомых не соваться, а снять номер в гостинице. Можно даже уехать в ближайшее Подмосковье, в Химки например, и поискать гостиницу там. Даже если типы из «КЛС» начнут проверять постояльцев, делать они это будут, конечно, в Москве.