Не сдавайся

Эшли Кристен

У Гаррета потеплело на душе, и одновременно он ощутил горечь.

Ему нравилось это видение.

Но оно пришло в движение, и он увидел, как Итан повернул голову к двери. Шер встала с дивана и направилась в ту сторону.

За дверью стояли люди в форме, которые собирались сообщить новость и проделать в душе брешь, которую никогда не заполнить, причинить никогда не проходящую боль.

Картинка расплылась и снова сфокусировалась.

Дверь открылась, и снаружи появились люди в форме.

Но

новости теперь сообщали Гаррету. Гаррету и Итану.

— Мерри?

Он сосредоточился на голосе.

Перед глазами появились бублики.

Он повернулся к тостеру, взял тарелку, открыл ящик и заглянул внутрь.

Ни один из его столовых приборов не подходил. И он даже не мог вспомнить, где взял их. Гаррет отставил все в доме, который они делили с Мией. И строя жизнь заново после Мии, он брал все, что попадалось под руку.

Это не имело значения. Поскольку он не готовил и не проводил время у себя дома, разве что смотрел телевизор, а для этого нужны были только пиво и чипсы.

У него был его Харлей.

И лодка.

У него был грузовик и жизнь без обязательств, так что если он хотел уйти, отвлечься, почувствовать жизнь на вкус, он это делал.

И возвращался домой с ощущением пустоты.

Черт, он опять это ощущал.

И не знал, что лучше — остаться с этим ощущением или наполниться, привыкнуть к этому чувству и пережить его потерю. Потерять чувство наполненности из-за ссоры, которая приведет к разрыву. Из-за глупого дерьма, которое приводит к разрыву. Из-за чего-то трагического, что ведет к разбитому сердцу… и еще большей пустоте.

Но получив опыт с Мией, он знал ответ на этот вопрос.

Быть пустым куда хуже. У тебя никого нет. Не с кем поделиться. Не для чего жить.

И все же мысль о потере парализовала его, потому что он испытал ее раньше.

Гаррет отбросил эти мысли, взял нож и уже собирался повернуться к холодильнику, чтобы достать сливочный сыр, когда увидел руку Шер, которую та положила на столешницу рядом с тарелкой.

Затем она прижалась к его спине, обхватив руками его живот и прижавшись щекой к его груди.

Она ничего не сказала. Просто держала его в своих объятиях.

Гаррет открыл сливочный сыр, покопался в нем ножом и начал намазывать.

— Это место — отстой, — пробормотал он.

— Да, — прошептала Шер, прижимаясь к нему.

— Ипотека может быть еще отстойнее, — сказал он ей.

— Не знаю, у меня ее никогда не было, — ответила она и прижалась крепче. — Но ты слишком хороший парень и слишком много работаешь, чтобы жить в таком месте. Ты заслуживаешь большего, Мерри. Ты заслуживаешь того, чтобы вновь получить дом, место, от которого срывает крышу. Это все, что я знаю. Может это будет другой дом. Куда лучше. Где-то в другом месте. Но главное — не эта квартира.

Решив разрядить

обстановку, он перестал намазывать сыр, положил нож на тарелку и повернулся в ее объятиях, тут же обняв Шер.

— Я так понимаю, ты не в восторге от моего жилья, — поддразнил он.

Шер усмехнулась, приподнялась на носочках и переместила руки с его плеч на грудь, прижавшись к нему, а он откинулся на стойку.

Но даже с улыбкой на губах выражение ее глаз оставалось серьезным. Как и слова.

— Ты заслуживаешь лучшего.

Эти слова, сказанные с такой убежденностью, были подобны противоядию тому яду, что скопился глубоко у него внутри.

И действовало оно очень быстро. Буквально мгновенно.

Горечь ушла благодаря этим трем словам, и Гаррет решил, что бублики могут подождать.

Он собирался заняться с ней любовью, опустив голову и обрушившись на ее рот, прежде чем отнести ее обратно в свою постель.

И они не трахались. Гаррет не торопился. Он сосредоточился исключительно на том, чтобы давать Шер желаемое, остановив ее, когда она попыталась ответить тем же. И дарил ей еще больше, чтобы переключить ее внимание.

Все прошло медленно, нежно и лениво.

И когда они закончили, она крепко обняла его и посмотрела на него тем же взглядом, что и накануне — мягким, сладким, теплым, милым… любящим.

Он снова запечатлел это все внутри.

Они оделись и поспешили, чтобы вовремя забрать Итана.

Поэтому свои рогалики ели уже в машине.

* * *

Полдень воскресенья

Гаррет стоял у окна возле обеденного стола Ракель и Таннера.

Его взгляд был устремлен на улицу.

Таннер стоял на крыльце. Бассейн, занимавший большую часть двора, который он построил для своей жены, был закрыт на зиму. На его бедре сидела дочь. Желтая лабрадорша Блонди подпрыгивала в трех футах от его ног, ее глаза были прикованы к Сиси.

А все потому, что Сиси держала теннисный мяч Блонди.

Она бросила его, правильней сказать уронила. И он отскочил в паре дюймов от ног Таннера.

Но Блонди, будучи отличной собакой, бросилась к нему и сделала вид, что схватила его, будто Сиси бросила его на тридцать футов.

Сеселия наблюдала за происходящим, и Гаррет услышал смех племянницы.

Блонди подбросила мяч в руку Таннера. Тот, схватив его, резким броском в сторону быстро отправил мяч в полет на тридцать футов.

Блонди полетела вслед за ним.

Сиси снова разразилась хохотом.

— Становится лучше? — спросил он у окна.

— Становится, Мерри.

Повернув голову, он увидел, что сестра сидит за столом в столовой и смотрит на него.

— Все проходит? — спросил он.

Сестра на мгновение задержала на нем взгляд, а затем кивнула.