Не та профессия. Тетрология
Шрифт:
– Промолчу, – Алтынай расфокусировано смотрит сквозь меня широко открытыми глазами, вызывая у меня смех.
– Кстати. Насколько я знаю… В списке ХАРАМ их нет, – отрицательно качаю головой, указывая на пустую жаровню. – Это просто твоя психика.
– Так неприятно же?! – прорывается у Алтынай.
– А мы с тобой сейчас говорим не о переходе на кухню и диету Хань. А исключительно об экстренных резервах Главы Рода. Которыми ты, в силу этно-психологии, не владеешь. А я их знаю если и не досконально, то достаточно. Для того, чтоб не умереть с голоду самому и не дать умереть близким. Я это к чему, – пытаюсь зафиксировать нужный маркер. – Я пытался объяснить, почему я вас с
– А что такое этно-психология? – Алтынай, пользуясь отсутствием людей, снова садится вплотную ко мне, прижимаясь спиной.
– Дай подумать, как тут объяснить… Смотри. Если твоего отца убивают, а твой старший брат жив; что будет с жёнами твоего отца?
– Те, которые не его мать, уйдут жить к нему, – поводит плечами Алтынай. – Так всегда было.
– А что говорят Хань об этом степном обычае? – смотрю ей в глаза, чуть улыбаясь.
– Что мы варвары и наши мужчины живут со своими матерями... – нахмуривается Алтынай. – Но это же бред... Мы всегда так жили. И жёны моего отца, кроме одной, никак не кровные родственники моим братьям! В Степи женщине одной не выжить иначе! Хань же...
– ...вот это и есть этно-психология, – перебиваю её, поскольку отлично представляю, что она сейчас будет говорить и как всё аргументировать.
Глава 28
За выяснением отношений, копанием и поеданием червяков, и лирической беседой проходит оставшееся до заката время.
– Хм, не явился, – констатирую очевидное, глядя на пустую площадь. – Вот же… Не буду сквернословить.
– Не надо сквернословить, – одобрительно кивает освободившийся наконец от дел Иосиф. – Я именно это и имел в виду, когда говорил, что визит некоторых уважаемых на базаре людей к нам сегодня неизбежен.
– Ладно, пойду скажу Слово, – как-то по-взрослому подбирается Алтынай. – Проводишь? – Она трогает меня за рукав.
– Пошли, конечно, – пожимаю плечами.
_________
В час Магриб на базарной площади никого от Стражи не появляется. Самые прозорливые из горожан, предполагавшие подобный исход, с любопытством ожидают, что будет дальше.
Из дома джугута Иосифа, вплотную примыкающего к его же лавке, через какое-то время выходит дочь хана Орды, сопровождаемая уже привычным лысым охранником.
– Жители города! – разносится над базаром её звонкий голос.
Который собрались слушать почти все жители окрестных кварталов: во-первых, такие животрепещущие (и важные для будущего) события в городе и на базаре случаются не каждый день. Во-вторых, странная и поначалу пугающая Орда оказалась гораздо более безопасной (и даже более полезной), чем собственная городская стража. Оплачиваемая из собственного кармана горожан, налогами, если уж на то пошло…
– Спасибо всем, кто откликнулся на несчастье почтенной Нигоры! Ей лучше, за ней ухаживают ваши женщины, она находится вон в том доме! – Дочь хана указывает рукой на один из входов в дом джугута Иосифа, куда Нигору перевезли сегодня днём. – У Орды нет никаких новостей о расследовании городской Стражей убийства сына хана Орды, друга Султана! На просьбу Орды разобраться, Стража никак не ответила! Не моё дело укорять вас в отсутствии гостеприимства, это ваше личное дело и право города… Но Закон один для
Здесь, положим, дочь хана, конечно, лукавила: уж что-что, а внимание Наместника, как и Начальника стражи, у неё привлечь получилось… Другое дело, что соглядатаи и того, и другого, знакомые жителям в лицо, для степняков могли ничем не отличаться от обычных горожан. Поскольку, чтоб знать всё о жителях города, в нём нужно жить с детства…
Но лукавила дочь хана явно не со зла, да и не в убыток простым горожанам; так что, от чего бы и не послушать. Заодно потешаясь над вытягивающимися лицами тех самых соглядатаев, разрывающихся сейчас между желанием дослушать всё до конца (чтоб не упустить ничего важного) и поскорее оказаться перед глазами начальства (чтоб первому сообщить, о чём от имени Орды говорят на площади).
– Жители города! – продолжал, между тем, раздаваться над площадью голос девчонки. – Мы хотели передать убийцу для справедливого суда, согласно законам провинции! К сожалению, нам некому его передавать: судя по тому, что вижу лично я – Алтынай из рода дулат – в этом городе нет ни суда, ни справедливости! Ни стражи! Хотя и полно бандитов, нападающих даже на беззащитных старух средь бела дня… И остающихся безнаказанными. Моя последняя надежда на то, что вам, живущим тут, чьи отцы жили тут, и чьи дети будут жить тут, не всё равно! Какой город вы оставите вашим детям. Пожалуйста, передайте кауму Дуррани! Малик одного из их родов – убийца моего брата! Он в наших руках, и, в отсутствие справедливости в этом городе, мы вынуждены судить его сами! Я не жду более ни Наместника, ни стражу, ибо моё терпение вышло! Но шатры Орды всегда открыты для тех, кто, как и мы, чтит Закон! Если ваши старейшины пожелают, то завтра, между часами Фаджр и Зухр, я жду всех, кто пожелает принять участие в разбирательстве! Сказано от имени Орды!
Находившиеся на площади зрители (а некоторые из них специально оставили дела и пришли послушать речь дочери степного хана лично) ещё какое-то время не расходятся, обсуждая между собой услышанное.
Те из них, которые стоят близко к говорившей, слышат, как её лысый охранник недовольно бормочет себе под нос:
– Почему Фаджр? Это же вставать так рано…
Недовольство хмурого здоровяка, исподлобья глядящего на жителей города, веселит, тем не менее, всех присутствующих.
По здравому размышлению, не расходящиеся ещё почти час зеваки приходят к выводу: Орда в своём праве. Приличия соблюдены: Наместника звали, не явился. Стражу тоже звали, с тем же успехом. Старуха Нигора вообще была своя!
А если справедливости (ведь действительно) не достаёт даже на своих, то где уж чужим ожидать от пустыни дождя… тем более, люди Дуррани на базаре были. Куда и когда идти, слышали. А на беззаконных варваров степняки, при ближайшем знакомстве, пока не похожи: того малика вообще могли б сразу тихо прирезать, и кто б его хватился… или искал бы по Степи.