Не только про любовь
Шрифт:
– Почему же? – заинтересовался Сергей.
– Потому что она изменилась после возвращения оттуда.
– В какую сторону? Худшую или лучшую?
– Ни в ту и ни в другую. Просто изменилась. Я мать. Поэтому сразу почувствовала. Но вам, молодым, этого пока не понять, – она улыбнулась.
– Всему свое время. Ваше поколение доживет до нашего возраста – тоже будет хорошо чувствовать своих детей.
– Нам еще надо дожить.
– А куда вы денетесь? Войны, слава богу, нет, и не предвидится. Так что вам всем надо учиться и думать о будущем. Вы, Сережа, будете поступать в этом
– Да, конечно.
– И куда, если не секрет?
– Не секрет. Хочу попробовать в наш университет. На исторический.
– А вот Надя хочет в медицинский.
– Да, она мне рассказывала.
– О чем это я тебе рассказывала? – Надя вошла в комнату и услышала последнюю фразу.
– О том, что ты будешь нашим семейным врачом, – вместо Сергея ответила Вера Павловна.
– Мама! Запасись терпением. Когда еще это будет! – она повернулась к Сергею. – Сережа! Я готова. Можем идти.
– Только не возвращайся поздно!
– Я помню! Не позже одиннадцати.
– Вера Павловна! – Сергей встал. – Не волнуйтесь, в одиннадцать часов Надя будет дома. Обещаю.
– Сережа, я на вас надеюсь.
– Все мама. Мы ушли. Пока, – Надя поцеловала маму в щеку и, взяв Сергея за руку, потянула к выходу.
– До свидания, Вера Павловна, – только и успел сказать Сергей.
Они вышли на лестничную клетку.
– Маму ты поцеловала, а меня забыла? – шутливо упрекнул он.
– Не завидуй! Маму я поцеловала на прощанье. Когда будем возвращаться, тебе достанется даже в большем количестве, – так же шутливо ответила она.
– Это точно?
– Беру на себя такое обязательство, – Надя рассмеялась.
На него накатила какая-то волна нежности и, подхватив Надю на руки, он стал спускаться по лестнице. Она инстинктивно обхватила его шею руками.
– Отпусти! Сейчас вместе упадем, – но голос ее был явно довольный.
– Нет, не упадем, – Сергей донес ее до двери парадного и поставил на пол.
– Сумасшедший! Зачем меня нести? – Надя улыбалась.
– Я, обычно, сама спускаюсь по лестнице, – добавила она и лукавые искорки мелькнули в ее глазах.
– Всё обычное, как правило, не запоминается. В памяти остается только необычное. А мне хотелось, чтобы ты это запомнила, – он обнял ее и поцеловал.
– Как странно, – подумал он, – всего лишь несколько пылких поцелуев могут так все изменить.
Ведь его отношения с Надей стали явно иными. Возникла какая-то чудесная близость и понимание.
– Ты, я вижу, решил взять встречные обязательства и сразу приступить к их выполнению, – в ее глазах вновь блеснули знакомые искорки.
– Пока ты начнешь выполнять свои – пройдет еще много времени. Зачем же так долго ждать? – он улыбнулся.
– Ладно, я не возражаю, – рассмеялась она. – Только такими темпами мы даже до кинотеатра не доберемся. А мы ведь еще и погулять хотели перед фильмом.
Дойдя до городского парка, раскинувшегося на прибрежных холмах, они прошли сквозь колоннаду центральных ворот и оказались перед дворцом князя Потемкина, построенном почти двести лет назад в стиле строгого классицизма. На небольшой площади, перед центральным входом, весело играл своими струями декоративный
Затем, миновав двор с фонтаном и старинный дворец, они попали в заброшенный сад, разбитый еще по велению Светлейшего князя. Могучие вековые деревья, которым здесь жилось вольнее и спокойнее, чем их собратьям вне сада, вздымали вверх огромные веера сверкающей зеленой листвы – она трепетала под легким ветерком. Птичий беззаботный свист звучал меж их ветвей. Совсем недавно распустились зеленые сердцевидные листья сирени, на тонких ветках качались гроздья нераскрывшихся бутонов, – еще немного и они забрызжут светло-лиловой пеной цветенья. А под ногами у них расстилался густой изумрудный ковер из молодой травы.
Они вышли из зарослей старого сада и пошли сквозь зеленые аллеи городского парка, весело болтая, смеясь и споря, и держались за руки, и целовались, когда думали, что никто их не видит, а глаза их так и сияли. Радость жизни и упоение любовью неодолимо влекли их друг к другу. Вокруг бушевал месяц май. Весенний воздух пьянил, а чувства били через край. Это был светлый период их жизни, наполненный любовью, как соты медом. Они были молоды и счастливы. И им казалось, что так будет всегда.
После фильма, они, как обычно, возвращались к Надиному дому пешком. Солнце уже садилось, и день затухал. Над крышами разливался ласковый багрянец. Город тонул в алых красках догорающего заката. В сиянии спускающегося вечера стояли окрестные дома, покрытые мягким налетом распустившейся, свежей зелени деревьев. Один за другим, словно на перекличке, зажигались уличные фонари. А в тёплом, наполненном весенними ароматами воздухе, уже ощущалась ночная прохлада.
– Как тебе сонеты Шекспира? Ты их читаешь? – спросил Сергей.
– Конечно, читаю. Мне нравится. Вот, например:
– Когда меня отправят под арест.
– Без выкупа, залога и отсрочки,
– Не глыба камня, не могильный крест –
– Мне памятником будут эти строчки.
– Тебе это ничего не напоминает? – Надя вопросительно посмотрела на него.
– Наверное, вот это:
– Я памятник себе воздвиг нерукотворный.
– К нему не зарастет народная тропа.
– Я угадал?
– Да. Я тоже об этом подумала. Наши с тобой мысли совпадают.
– Но у Пушкина это звучит более оптимистично.
– Нет, весь я не умру – душа в заветной лире
– Мой прах переживёт, и тленья убежит.
– Все-таки он оптимист и считает, что душа бессмертна. А у Шекспира этого не чувствуется, – подытожил Сергей.