Не твои наследники
Шрифт:
Отключив мобильный, срываюсь с места, но больше двух шагов мне не удаётся совершить.
— Маша! — крепкая хватка сжимается на моей руке. Грубо дёргает назад.
Всхлипываю от столкновения наших с Русланом тел. Он впивается взглядом в мои глаза. До такой степени сверлит их, что меня начинает лихорадить.
— Остановись. Объясни, что случилось с твоим отцом?
— Отпусти меня! Мне некогда объясняться! — вскрикивая, бесполезно дёргаюсь. — Мне нужно к нему! В больницу!
— Ты всё ещё не поняла, что мы с тобой в одной
Как тут не понять, если тебе настолько доходчиво разжёвывают?
Абсолютно все события, вызывающие эмоции, запоминаются лучше, чем нейтральные. С этим не поспоришь. Мне всё ещё больно. И я не смогу забыть то, что желательно вычеркнуть из памяти. Даже, если прощу ему, этот незримый шрам навсегда останется со мной.
— Маша… — его руки снова на мне. Сковывают мои движения. Прижимают к его груди, чтобы я не брыкалась. Лёгкие забиваются под завязку его запахом.
Отравляюсь им заново. Впускаю в себя яд разочарования. В душе разворачивается самая настоящая война ангелов и демонов...
Война света и тьмы.
Простить и принять его помощь или послать к черту во всех смыслах?
Позволить себя утешить или пожелать ему смерти?
Боже мой, мне страшно! Страшно ощущать всю гамму расстроенных чувств одновременно.
Невозможно любить и ненавидеть, хоть опыт говорит о другом.
Должна же быть какая-то золотая середина? Или её нет? Может, Аристотель, создавая свою теорию, совсем не дружил с головой?
Не отвечать злом на зло? Но ведь терпению рано или поздно приходит конец!
Подставить вторую щёку? Да ну на хрен!
К черту его! К черту!!!
— Не хочу, не прикасайся ко мне, — рычу, стискивая от бессилия зубы. Рубашка Руслана на груди становится влажной, грязной от потекшей туши и следов моей помады. — Отойди прочь. Видеть тебя не могу! Исчезни, Рус, пожалуйста! Уйди с дороги!
— Конечно! Вот прямо сейчас взял и тебя послушал, — утверждая, подхватывает меня на руки. Несёт к своему столу. Новый виток истерики захлёстывает меня с головой.
У меня отец в коме, а он не пускает! Качает права! Да как он может?
Не в силах справиться с бурлящими эмоциями, снова срываюсь, начинаю лупить его кулаками по плечам и спине.
— Пусти меня, Руслан! Отпусти!!! Слышишь? Отпусти!!! — громко выплёскиваю.
Рыдания прорывают горло, словно вода плотину. Содрогаюсь в его руках. Вцепляюсь зубами в плечо, со всей дури прикусываю мышцу вместе с тканью, чтобы хоть как-то заглушить в себе развернувшуюся душевную катастрофу. Вою и трясусь.
Трясусь так, словно за оголенный провод вцепилась.
Папа… Папочка… Родной… Как же так?
Пожалуйста, пожалуйста, только не умирай! Не надо! Не надо! Я не хочу!
— Инна! Блядь! — вызывая секретаря, Руслан шипит от причиняемой мной боли. Мат срывается не запланировано. Он садит меня на стол. Ничего
— Руслан Георгиевич? — из селектора доносится растерянный женский голос.
— Галецкого ко мне! Срочно!
Отключив связь, тянется к бутылке с водой. Откручивает крышку.
— Пей! — командует. Я отворачиваюсь.
— Отпусти меня… — рыдаю, вцепляясь за него, как за последнюю спасательную шлюпку. Зарываюсь носом в шею. Обвиваю её руками. Противоречу сама себе, своим принципам, действиям и желаниям. В душе полный раздрай. В голове капитальная неразбериха. Пытаюсь думать только о папе.
Только бы живой остался. Только бы живой…
— Выпей воды, Маша, — просит.
— Не трогай… — рваные и частые всхлипы сотрясают мои плечи. Отталкиваю его руку с бутылочкой. Воздуха в лёгких катастрофически не хватает. В груди пылает огонь. — Папа в коме… Мне нужно к нему… Мне нужно… к нему…
— Скажи, где он? — низкий грудной голос окутывает сознание анестезией. Звучит ровно. Спокойно. Внушает доверие.
Расслабляюсь, совсем чуть-чуть…
— В больнице. В городской. На Кирова. В моём городе. Где я родилась.
— Я вышлю за ним вертолёт, слышишь?
Не отвечаю, непрерывно плачу, но согласно киваю головой.
— Заберём отца в столицу. Здесь спасать будем. У лучших врачей, — тёплая ладонь касается лопаток. Мягко поглаживает, распространяет по позвоночнику тепло с мурашками. Хорошо становится. Приятно. Будто никогда не ссорились. Будто всю жизнь носил меня на руках и боялся дышать в мою сторону…
— Не нужно никуда ехать, Маша. Успокойся. Доверься, я всё решу. Выпей воды. Через полтора часа ты его увидишь. Хорошо?
Отстраняюсь от горячей груди. Поднимаю взгляд, чтобы заглянуть в его усталые глаза и молча согласиться. Затем снова вцепляюсь в Руслана мёртвой хваткой. Прижимаюсь виском туда, где сердце грохочет на вылет. Больше ничего не слышу. Только свои мысли на фоне учащённых ударов, приглушённые фразы Исаева и гул чужих голосов.
Я скоро увижу папу.
Боже мой, пусть он останется жив.
Глава 22. Тяжкий груз
Руслан
«Руководитель крупной строительной организации не может бросить все свои неотложные дела ради женщины», — таких принципов я придерживался до сегодняшнего дня. Никогда себе не позволял подобной практики. Считал её недопустимой. Особенно в сложившийся патовой ситуации на стройке.
Риски в строительстве крупных объектов под ключ всегда были и есть. Наша задача сводить их к минимуму. Мы стараемся их вовсе не допускать! На этих правилах на протяжении долгих лет взращивается и укрепляется репутация нашего семейного строительного холдинга. Но ошибок не всегда удаётся избежать. В основном, это чья-то халатность.