Не твои наследники
Шрифт:
Господи, почему я не могу прекратить о нём думать?
Из-за чего я так быстро стала зависима?
Разве причина только в крышесносном сексе? В поцелуях, которые жду, как только его вижу? В бархатном голосе, от которого мурашки по коже рассыпаются? В мужском запахе, что пьянит и сводит меня с ума покруче любого крепкого алкоголя?
Ответ напрашивается вполне очевидный и логичный, но я выбрасываю его из головы куда подальше. Нельзя мне в него влюбляться. Он расчётливый, циничный мужчина, который не оценит ни одной
Яркий, резанувший по окну свет вынуждает встрепенуться.
Приехал?
Боже мой, четвёртый час ночи! Где же его черти носили?
Встаю со стула. На дрожащих ногах подхожу к окну. Руслан буквально вываливается из салона «Гелика» на Дана. Тот помогает ему удержаться на ногах. Направляет к крыльцу. Пьяный в стельку Исаев исчезает из поля моего зрения.
«Какого хрена?» — замираю, ощущая в груди бешеные удары сердца.
Через мгновение щелчок входной двери и вовсе выбивает почву из-под ног.
***
По спине пробегает озноб.
Подхожу ближе к выходу. Замираю, не дыша. Прислушиваюсь к звукам.
В дом заходят практически бесшумно, если не учитывать вскоре задетую кем-то подставку для зонтиков. Она переворачивается и громко падает на мраморный пол. Эхо мгновенно стихает.
— Твою мать… — раздаётся глухое ворчание Исаева. — До ниндзи мне, ебать, как далеко. На кой ляд здесь столько зонтов? Пройти, не зацепив, невозможно. Убери их к ебаной матери…
— Возмущайся тише, Джеки Чан недоделанный… — шипит начальник его охраны. — Разбудишь Марью. К ней пойдёшь или в гостевую?
Сердце ёкает. Бьётся неровно. С перебоями. Что же он выберет?
— К бару, Дан, — чеканит со всей серьёзностью. — Хочу вырубить мозг, чтобы обнулить к херам всю информацию. Чёт мне сегодня совсем хуево, старик. Нажраться охота.
Опешив, безошибочно определяю направление шагов. Вскоре в гостиной зажигается свет. Следом раздаётся звон хрусталя. Стук опускаемых на стол стаканов. Хруст откручиваемой крышки на бутылке со спиртным.
— Маша не оценит. Ты и так достаточно нажрался, — обращается к нему Дан.
Господи, с кем и по какому поводу он бухал до этой поры? Отчего ему хреново? Что у него стряслось? Мысли о других женщинах отпадают сами собой.
— По хрену. Мне теперь всё по хрену, Дан. Понимаешь? — выдаёт Руслан простуженным голосом. — Она хочет то, что я, блять, не смогу ей дать. Не смогу и точка! Попросит увезти — увезёшь. Денег дам. Препятствовать не стану. Понял?
— Понял, понял. Не кипятись. Утро вечера мудренее. Завтра на свежую голову будешь решать. В кровать вали, проспись, решала. Не сможешь ты без неё. Крышу подорвёт. Не пори горячку, Исаев.
— Может и не смогу. А толку?
— Ты слеп. Многого не замечаешь рядом с ней. Тебе не мешало бы прозреть.
—
— Приятного спиритизма. Я буду рядом, если что. Но лучше бы ты сердце поберёг.
Как только шаги Галецкого стихают за дверью его владений, я вздрагиваю от удара бутылки об стену и звука осыпающегося разбитого стекла.
***
— Сссукааа… — Исаев издаёт сдавленный горловой хрип. За ним следует обречённый тяжкий вздох. Звуки растворяются в гнетущей и вязкой тишине, которую неожиданно вспарывает демонический хохот. От избытка острых ощущений и пугающих звуков нутро сводит судорожным спазмом.
Сглатываю подступивший к горлу ком. Бесшумно выхожу из укрытия, чтобы разделить с ним этот тяжёлый момент. Взгляд сразу же цепляется за облокотившегося на барную стойку мужчину.
Как же его мощно бомбит…
Он обречённо держится обеими руками за голову. Едва волосы на себе не рвёт. Отчаянно пялится в одну и ту же точку.
Что у него стряслось? Проблемы с бизнесом? Со здоровьем? С родителями? С законом? С чем?
Что могло так сильно повлиять на его внутренний мир?
Он сломлен.
Для сильного и успешного мужчины такое состояние из ряда вон выходящее.
Подхожу ближе. Исаев не замечает. Погружён в свои мысли. Взгляд нечитаемый. Лицо перекошено гримасой боли. Пугает.
— Рус? — тихо зову. Нервы натянуто дрожат. В висках оглушающе гремит пульс. В каждой клеточке тела расползается нарастающее волнение. — Руслан?
Не отзывается на мой голос. Не реагирует. Зависает в какой-то другой реальности.
Тогда мне приходится обуздать весь накопившийся в душе страх, и подойти к нему вплотную. Он изрядно пьян. Только что выплеснул ярость. В любой момент может случиться непоправимое. Но я отчего-то верю ему. Даже в таком состоянии хочу видеть Исаева рядом.
Наверное, я сошла с ума. Иначе как объяснить этот безумный порыв? Мне хочется ему помочь. Хочется перенаправить его разрушающую энергию в созидающую, во что-то хорошее, приятное, спокойное. Поделиться с ним своим теплом.
Рукой обхватываю крепкое запястье, подныриваю ладонью под мужскую шероховатую ладонь. Отрываю от головы. Сплетаю наши пальцы в тесный узел, ощущая ответный жест.
— Хочешь поговорить? — спрашиваю, встречая его растерянный взгляд.
Смотрит, будто впервые видит. Спустя мгновение, потеряв ко мне интерес, погружается в прежнюю задумчивость.
Да что с ним такое? Мне обидно до слёз. Хочется развернуться и уйти прочь, но не бросать же мужика в таком прискорбном состоянии на расправу внутренним демонам? Подозреваю, в его голове уже начался шабаш, и если не прервать его сейчас, бар до утра не выживет. Превратится в руины.