Не твои наследники

Николаева Елена

— Почему лично у него не спросишь?

— Думаешь, он мне скажет?

— Есть вещи, о которых женщинам лучше не знать, чтобы не волноваться лишний раз по пустякам. Ему нужна твоя поддержка. Дай ему то, что он хочет, и всё будет хорошо. Поехали?

— Поехали.

По дороге в город я всё время думаю о нас. Вспоминаю нашу первую встречу. Упорство Руслана. То, как настойчиво он меня добивался. Каким острым показался наш первый секс. Затем случай с вынужденной мерой против беременности. И снова крышесносная интимная связь.

Мы

так резко сблизились с ним, что я до сих пор нахожусь под неизгладимым впечатлением. Не могу прийти в себя и нормально оценить обстановку.

Наши отношения — это какое-то невероятное, сжигающее дотла и воскрешающее редкостное явление. Чувства на грани. Сложно разобрать: любовь это или же слепая откровенная страсть. Всё настолько запутано и углублённо, что кажется, никому из нас не представится возможным найти выход и правильные ответы. Поэтому нет необходимости ломать голову. Пусть всё идёт своим чередом…

— Здравствуй, — говорю, как только закрываю за собой дверь его кабинета.

Руслан перестаёт изучать документы. Отрывает от них взгляд, устремляя на меня свои пронзительно-красивые глаза. Сегодня они кажутся холодными, мрачными и серьёзными. Как в тот день, когда я попала под колёса его тачки.

— Не ждал меня? — теряюсь, застывая на месте. По коже проносится озноб. Ближе подойти не решаюсь. Не могу понять, чего он хочет. Чтобы я осталась или развернулась и ушла.

— Проходи, Маша, — опустив ручку на стол, встаёт с директорского кресла. Обходит рабочее место и направляется ко мне. Позволяю заботливо снять с меня шубку, поцеловать в висок, приобнять за талию и направить к отодвинутому раннее офисному креслу. — Присаживайся. Я ждал твоего звонка.

— А меня?

Встречаемся взглядами. Его нечитаемый. Но с заметно потемневшими радужками.

— И тебя тоже. Садись. Нужно поговорить перед тем, как отправимся в ресторан. Ты очень голодная?

— Терпимо.

Присаживаюсь за стол. Исаев опускает передо мной папку.

— Открой.

— Что в ней? — интересуюсь, не отводя от него глаз.

— Свидетельство о расторжении брака с Авдеевым Петром Романовичем и его письменное заявление о согласии на оформление развода. А также наш брачный контракт, который ты обязана подписать прямо сейчас. Параграфы изменениям не подлежат.

— Руслан… — сглатываю, ощущая в груди невероятную тревогу. Воздух в кабинете становится густым и душным. Лёгкие с трудом принимают кислород.

— У тебя был шанс отказаться, ты не воспользовалась им вчера. Обсуждать мои требования не имеет смысла. Подписывай, — присев на край стола, протягивает мне ручку. — С сегодняшнего дня ты официально станешь частью моей семьи.

***

В ушах громко стучит пульс. Кожа покрывается ледяными мурашками. Я задыхаюсь, вспоминая вчерашнюю ночь, его горькую, произнесённую в пьяном угаре исповедь, и свою нерешительность.

Он стёр её поцелуем, как бешеные стихии сносят с лица земли целые города. Таким откровенно-завоевательным порывом,

что просто не смогла ему отказать. Не было шанса на выбор. Он мне его не оставил.

«…официально станешь частью моей семьи», — твёрдой решительностью вибрирует в голове его голос.

Что это значит?

Фиктивные жёны не становятся частью семьи. Они, скорее, исполняют функцию временного приложения к статусу мужчины.

Мне становится страшно. Чувствую себя вещью, которую перебрасывают из одних рук в другие. Не успела вдохнуть свободу, как снова погрязла в неизвестности. Захлебнулась ею.

Чем обернётся для меня брак с Исаевым? И что это будет за брак?

Первым делом оцениваю бумаги о расторжении моего брака с Петром. Такого результата нельзя добиться за считанные дни. Люди месяцами разводятся. Обивают пороги здания суда. Но и фальсификацией этот документ не назовёшь. Он подлинный.

— Откуда у тебя подпись Петра? — Поднимаю на Руслана озадаченный взгляд. — Он согласился добровольно или за деньги?

— Что тебя не устраивает после всего, что он сделал? — холодный голос Исаева проходится по нервам предельным напряжением. По живому режет. Неприятно сводит мышцы живота.

Выдержав короткую паузу, пытаюсь добиться ясности.

— Хочу понять, за какую цену он так быстро от меня отказался.

— За высокую, Маша, — цедит Руслан, продолжая давить на меня тяжёлым взглядом. Разговор о бывшем муже его раздражает до такой степени, что на скулах начинают плясать желваки. В глазах не просто ураган разворачивается. В них нарастает настоящее цунами. Одно неверное слово — и захлестнёт с головой.

— Ты его заставил? — мой голос от волнения заметно садится.

— Мои люди умеют уговаривать.

— Боюсь даже представить, как именно они его уговаривали. Осталось дождаться звонка Нины Станиславовны и услышать очередные проклятия в мой адрес.

— Она этого не сделает, — заверив меня, Рус кладёт ручку на стол поверх брачного контракта.

— Почему ты так уверен в этом?

Бросив беглый взгляд на наручные часы, Исаев добавляет совершенно будничным тоном:

— Ещё хоть одно кривое слово в твою сторону вылетит из её чёрного рта, она сядет за непреднамеренное убийство новорождённого ребёнка.

— Какого ребёнка? — ошарашено распахиваю глаза. — Я впервые об этом слышу.

— Восемь лет назад Авдеева принимала роды у некой гражданки Зуевой Василисы Егоровны — женщины из малообеспеченной семьи. Младенец выскользнул у неё из рук и ударился об пол. Маша, тебе не стоит забивать голову негативными мыслями. Дело удачно замяли. Она откупилась. Придумали версию, что гематома образовалась при тяжёлых родах. Роженице сразу же ввели наркоз. Она почти ничего не помнит из того злосчастного дня. Только вот людям рот не заткнешь. Информация о случившемся просочилась очень быстро, но как я уже сказал, Авдеевой удалось выйти сухой из воды и опровергнуть факты.