Не угаси лампадку!
Шрифт:
– Ну что же, тогда отдайте мои 300 рублей, – решительно заявила «взрослая» девочка, которой было тогда 17 лет.
Мила горестно смотрела, как их дом взлетал на воздух, и вместе с ним навсегда ушло её одинокое детство. Сердце сжималось от горькой обиды, одиночества, неизвестности перед будущим, и она уже не замечала, как по её лицу текут слёзы. Идти было некуда и не к кому, безысходность… В общем-то, её мама была доброй, заботливой и любящей сестрой, женой и матерью младшей дочки, но холодной и равнодушной к старшей, напоминавшей
В этот вечер Мила была приглашена на подростковый праздник к красавице тёте Оле, старшей сестре её матери. Ольга в 16 лет вышла замуж за очень обеспеченного человека, который с пятью детьми ушёл от сильно пьющей жены, что долгое время не мешало ей быть блестящим хирургом-гинекологом. Кстати, один из новообретённых детей Ольги стал мужем Татьяны, и, соответственно, отчимом Милы. Вот так бывает: одна сестра вышла замуж за отца, а другая за сына, у одной муж был намного старше её, а у другой – моложе. В тот день справляли именины одного из приемных детей Ольги и одновременно брата Милиного отчима, по тёте он ей приходился двоюродным братом, а по отчиму – дядей, вот какие чудеса бывают! Посмотрев на заплаканную племянницу и её маленький чемоданчик, тётя Оля сразу всё поняла:
– Оставайся у нас, четверо или пятеро детей – разница не большая. Я вообще-то мачеха лютая, а тебя, племянница, люблю, ты то ведь моя, а не мужнина, – то ли серьёзно, то ли шутя, заявила она Миле, которая тут же отдала ей свои 300 рублей. Ольга молча взяла их и спрятала, но потом вернула их племяннице на свадьбу, что явилось настоящим сюрпризом для нищих молодожёнов.
Мила была безмерно благодарна ей за приют. Она на всю жизнь запомнила, что такое не иметь своего угла: потом все сирые и убогие оставались у нас в доме, сколько хотели. Так, однажды её другая тётя привезла к нам в Потаповский переулок, в две проходные комнаты в коммуналке, гастролирующий хор из 30 человек, и всех, как смогли, и накормили, и спать уложили, хоть и сами тогда еле сводили концы с концами.
Мила закончила вечернюю школу, поступила в университет на исторический факультет и устроилась работать в лабораторию на Арбате, где и познакомилась с Валей. Он с первого взгляда влюбился в скромную тоненькую девушку с кудряшками на висках и с большими круглыми глазами. И, собственно, с его лёгкой руки она из Люси, как её звали дома, навсегда превратилась в Милочку. Вскоре вспомнили энергичную пионервожатую и пригласили инструктором в Куйбышевский райком комсомола. В то время дополнительными «пайками» они не снабжались, а вот вкалывать нужно было с утра до ночи. Так Советская власть приняла её в свою семью и помогла стать личностью, о которой вспоминали уже и после разрушения Страны.
Валины друзья, московская интеллигенция, часто уговаривали его отказаться от Милы:
– Зачем тебе это комсомолочка сдалась? Тебе, сыну священника!
– Да ведь она дворянских кровей, между прочим!
– Это сразу видно, и тем хуже для неё! – отвечали они и даже пытались сосватать его с другой, девушка оказалась чужой среди своих, но своей среди чужих. Впрочем, все их усилья были бесполезны: Валя не мог оторвать от неё влюблённых глаз. И это чувство, именно чувство влюблённости, он действительно пронёс через всю жизнь. Когда Милочки не стало, он просто не смог жить. Ну, а его друзья в основном разошлись со
Родители Вали с иконой в руках благословили молодых, и после свадьбы она переехала к ним. Мила с энтузиазмом влилась в новую жизнь и боролась за справедливость и честность всю свою боевую юность, да и Валин отец, несмотря на, казалось бы, личные обиды, видел растущее стремление нового общества к возрождению христианских ценностей, пусть и назывались они коммунистическими.
– Запутались они, всё вернётся на свои места. А ты, дочка, молодец, за наносным мусором главное разглядела, – говорил он невестке. Мимо него не прошёл и резкий поворот Сталина в сторону церкви, произошедший ещё до войны, в 1939 году. Вот выписка из протокола заседания Политбюро ЦК от 11.11.39 г:
ЦК постановляет:
1) Признать нецелесообразным впредь практику органов НКВД СССР в части арестов служителей русской православной церкви и преследования верующих;
2) Указание товарища Ульянова (Ленина) от 1 мая 1919 года за № 13666-2 «О борьбе с попами и религией» и все соответствующие инструкции ВЧК-ОГПУ-НКВД, касающиеся преследования служителей русской православной Церкви и православно верующих, отменить;
3) НКВД произвести ревизию осужденных и арестованных граждан по делам, связанных с богослужительской деятельностью. Освободить из под стражи и заменить наказание на несвязанное с лишением свободы осужденным по указанным мотивам, если деятельность этих граждан не нанесла вреда советской власти;
Перед войной это хрупкое юное создание направили начальником пионерского лагеря, который Мила сделала одним из лучших в Подмосковье. Немногие из её ровесников, а тем паче девушки, смогли и захотели в это сложное время получить высшее образование: техникум считался пределом мечтания.
Много лет спустя, когда она стала проректором института, родственники и друзья со всеми горестями не раз прибегали к Миле, теперь Людмиле Алексеевне, и она, позабыв обиды, всем старалась помочь: кого на работу пристроит, кому преподавателей для детей найдёт или подскажет с выбором института, а затем и с распределением, кого направит работать за границу: ведь тогда это был способ решения материальных и жилищных проблем. По любой личной проблеме весь институт, включая студентов, бежал к ней за помощью. И только двое из детей всех наших друзей, родственников и коллег мамы не выбрали МИХМ, где одной их фамилии было бы достаточно, чтобы для них раскрывались все двери – это я и мой брат. Мы пошли своим путём.
Глава II
Война и жизнь, смерть и любовь
Милочка и Валя поженились в мае 1941 г., а 22 июня рано утром Валентин, наскоро собрав вещевой мешок, отправился в военкомат, не дожидаясь повестки. Видно, и впрямь, была какая-то Великая Военная тайна в стране Советов, о которой писал Аркадий Гайдар в своей чудесной сказке, если тысячи людей, не жалея живота своего, шагали в самое пекло войны, и главной наградой для себя считали спасение Родины. Провожая его, молодая жена не плакала – думала, что война через месяц кончится, а муж ничего не говорил ей и лишь с грустью смотрел на любимую: он уже прошёл прибалтийскую и финскую войны, и не верил, что «мы их шапками забросаем», как тогда говорили.