Не верь, не бойся, не проси
Шрифт:
– Правильно, - поддакнул Самохин.
– А то некоторые наставят энциклопедий разных - тоска. А тут все нормально. Почитал, стопарик дернул, опять почитал. Прогресс!
– Ты чего мне все время хамишь, майорская морда?
– Потому, Федор Петрович, что денег у тебя попросить хочу. И этого... как его... содействия... по твоим каналам, - покаянно признался Самохин.
– Много?
– покосился на него Федька, разливая по хрустальным рюмкам водку из квадратной бутылки.
– Не знаю пока, - смиренно вздохнул Самохин, принимая стопку. Посоветуемся вначале. Тебе видней, во сколько моя просьба обойдется...
Выпили,
– Ну ее к лешему. Я лучше свои, - и достал надежную "Приму".
– Давай-ка о деле покалякаем, - предложил Федька, после того как выпили по второй.
Самохин с видимым удовольствием затянулся сигаретой, сказал потерянно:
– А все-таки, Федька, сволочи мы с тобой...
– Ты это к чему?
– насторожился приятель.
– А к тому, что теперь дети наши да внуки дерьмо, которое мы им вместо страны оставили, разгребают. Воюют - то в Афганистане, то в Чечне...
– Ну а мы-то что теперь должны делать? Я, между прочим, в военный госпиталь на триста тысяч гуманитарной помощи передал. Жратву, лекарства, видеотехнику. Компьютер новейший докторам подарил.
– Молодец, - серьезно похвалил Самохин.
– Но это как-то... А у меня сосед, пацан девятнадцатилетний, в Чечне служил. В десантных войсках. Парнишка хороший, смелый. Не щадя жизни родину защищал. Не то что мы с тобой, говноеды.
Федька крякнул досадливо, но стерпел, наставив на собеседника торчащую вызывающе в белоснежно-фальшивых зубах сигару.
– Мальчик этот, - продолжил отставной майор, - его Славик зовут, пропал там в ходе боевых действий. Их колонна в засаду попала. Все погибли. А его ни среди раненых, ни среди мертвых не обнаружили. Вполне вероятно, что он в плену, и если так, выкупать придется. А у него мать одна, очень хорошая женщина. Беленькая такая! В поликлинике работает, в регистратуре. Так что с деньгами, сам понимаешь, глухо. Вот и пришел я к тебе с просьбой. Вернее, с двумя. Чтобы ты, ну, по своим каналам справки о пацанчике этом навел - жив ли? И если жив, помог деньги на выкуп найти.
Федька бережно стряхнул в пепельницу колбаску светлого сигарного пепла, осмотрел придирчиво тлеющий кончик, произнес задумчиво:
– Деньги - не самая большая проблема. Сперва надо пробить по официальным структурам, жив ли он. Потом, если не выйдет, - по братве. Там выход на чечиков есть...
– Ты... чеченцев имеешь в виду?
– Ну да, местных. Они на нашей земле живут, наш хлеб-соль хавают, пусть расстараются...
– У тебя с ними связь есть?
– Слабая. Стараемся не цепляться друг с другом. Они года три назад большую силу здесь взяли, нас, славян, потеснили. А как наши во второй раз Грозный раздолбали - хвосты сразу прижали. Кого рубоповцы прижучили, кого мы убрали. В общем, сейчас вроде как нейтралитет держим.
Самохин слушал, дымил сигаретой, кивал понимающе.
– Ты Щукина знаешь?
– Какого?
– не понял Самохин.
– Есть такой пахан. Из местных. Он у нас в области торговлю наркотой контролирует.
– А-а, этот, - вспомнил отставной майор.
– Я с ним в девяносто первом году в следственном изоляторе встречался. А папаша его новую политическую партию создавал.
– Он и сейчас в Госдуме законы пишет.
– Да ну? Что-то
– Он тихенький теперь... Но дело не в нем, в сыне. Так вот, Щукин-сын с чечиками - не разлей вода. Братаны! Вместе наркоту со Средней Азии через нашу область гонят, до самой Европы. Часть здесь, естественно, оседает. Бабки у этих ребят немереные, только им все мало. И есть у меня сведения... Только между нами, усек?
– строго глянул Федька.
Самохин кивнул напряженно.
– Есть у меня информация из надежных источников, - продолжил, понизив голос, Федька, - что они людишками приторговывают.
– Это как?
– Просто. Бабенок молоденьких в турецкие бордели поставляют. Или в польские. А предпринимателей, что побогаче, в Чечню. Прижмут здесь, укольчик сделают и самолетом, автомобилем или поездом - на Кавказ. Ежели кто поинтересуется - отговорка одна. Перебрал, мол, накануне друган, притомился в дороге и спит. А чтобы не будили, не беспокоили - менту сотню долларов сунут, он любопытство-то и поумерит. Потом маляву родственникам - так, мол, и так, сто тысяч зеленых, а то и пол-лимона на бочку, и ваш отец, сын или брат в целости и сохранности домой вернется. А нет - так по частям. Через неделю ухо его замаринованное пришлем, еще через неделю - палец, и так до тех пор, пока у него запчасти не кончатся...
– Вот твари!
– в сердцах стукнул кулаком по столу Самохин.
– Бизнес, - равнодушно пожал плечами Федька.
– Ты, главное, усвой, что такой канал существует, и через него на пацанчика твоего выйти можно. А пока давай-ка официальные конторы прозвоним. В облвоенкомат обращался?
– Не успел...
– Сейчас я генералу позвоню, спрошу, что ему об этом солдатике пропавшем известно.
Федька, щурясь от дыма, но по-прежнему явно рисуясь, не выпуская сигары из импортных зубов, достал из ящика стола очки в тонкой золотой оправе, нацепил их на нос, потом открыл черный органайзер и, проведя пальцем по странице, отыскал нужный телефонный номер. Набрал, прижал трубку к уху.
– Алле... Герман Васильевич? Узнал? Как же, как же... Вчера только виделись. Вы, кстати, в отпуск когда? А то давайте вместе махнем. Не-е, Кипр - это несерьезно. Пусть там быки отдыхают. Не люблю. Народу тьма, новые русские, хамство... Предлагаю Венецию. И публика другая, и эти, как их... предметы искусства. Да, культура, мать ее... Нет, с финансированием проблем не будет. Моя фирма на себя все расходы берет... Какой разговор, сочтемся... Да, Герман Васильевич, мне консультация ваша нужна. У меня родственник... дальний... э-э...
– Федька глянул поверх очков на Самохина, и тот догадался, подсказал:
– Вячеслав Игоревич Милохин, сержант, в десанте служил.
– Вячеслав Игоревич Милохин, - продублировал в трубку Федька. Сержант. В десантных частях служил и пропал. В ходе боевых действий. Какие-то сведения о нем имеются? Есть?!
– он победно посмотрел на Самохина.
– Ну-ну... По линии эмвэдэ? А что так? Поня-а-тно... Значит, в УВД? Есть, спасибо. Ну, до встречи. Снасти готовьте - будем в Венеции карасей ловить. И на этих, как их... ну, вроде презервативов, что ли, кататься. Ну да, на гондолах. А я как сказал? Х-х-а, ха, ха!
– Федька положил трубку, обернулся к Самохину, гася улыбку.
– Жив паренек твой. Пока. В плену он. Что да как, облвоенком не знает. Его освобождением МВД занимается.