(Не) верю. В любовь
Шрифт:
Я хочу прижаться к его коже губами. Поцеловать. Лизнуть. Почувствовать вкус кожи. А ещё я хочу его укусить. Сильно-сильно. Чтобы на коже остался красный след от зубов. Чтобы каждая девушка в округе знала, что Адам мой.
Хотя кого я обманываю? Не мой он.
От этой правды накатывает тоска. Я утыкаюсь носом в тарелку, с трудом доедаю яичницу. За две недели трёхразового питания, в которое входит мясо, я стала заметно лучше выглядеть. Мой землянистый оттенок кожи исчез, теперь на белой коже постоянно алеет румянец.
Но к чему все эти изменения? Он всё равно не обращает на меня внимания.
— Почему я тебя так раздражаю? — не выдержав, выкрикиваю в спину Адама, когда он направляется на выход из кухни.
Мы с ним впервые за две недели оказались наедине. Крайне удивительно, что он вообще зашёл на кухню, когда увидел меня за столом. Он замирает на мгновение. Сжимает с хрустом кулаки. Я смотрю на его напряжённые плечи, ровную спину, будто он проглотил кол, жду колкого ответа. Жду, что он обернётся. Жду увидеть его полные ненависти и презрения глаза. Так лучше. Так хоть какие-то эмоции, которые направлены на меня.
Но нет. Он уходит, так и не удостоив меня ответом. Меня начинает трясти, в глазах собираются слёзы, но я зло одёргиваю себя.
К чёрту его! К чёрту! Не буду больше пытаться поймать его взгляд. Я постараюсь сделать всё, чтобы забыться.
Киваю сама себе, доедаю яичницу, ополаскиваю тарелку от остатков еды и ставлю в посудомоечную машину. Вытираю обеденный стол, чтобы Ольга Захаровна потом не убирала, промываю тряпку и иду в комнату за рюкзаком. На лестнице сталкиваюсь с Адамом. Молодой человек спускается вниз. Я вижу только его босые стопы, краем сознания подмечаю, что у него красивые пальцы, но тут же себя одёргиваю.
Хватит. Хватит им восхищаться!
— Быстрее. Мне нужно запереть дом. Мама попросила, — вдруг ловит меня за локоть, вынуждает остановиться.
Я сегодня в блузке с короткими рукавами, поэтому горячие пальцы прикасаются к коже, вызывают целый рой мурашек. Я с трудом подавляю в себе дрожь. Я не поднимаю на парня глаз, впервые не хочу видеть его лица.
Вообще не хочу его сейчас видеть.
— Хорошо. Через три минуты буду готова, — отвечаю сухо, дёргая рукой, чтобы вырвать локоть из пальцев, которые всё ещё крепко меня держат.
Я не рассчитываю силу, дёргаюсь назад всем телом, забыв о том, что нахожусь на лестнице. Один миг, а я уже лечу назад. Я взмахиваю рукой в воздухе, пытаюсь хоть за что-то ухватиться.
Я не успеваю даже вскрикнуть. Время словно замедляется, и я чувствую, как моя спина стремительно приближается к ступеням. Невесомость пугает, а чувство полёта вовсе не вызывает восторга. Но вместо ожидаемого удара я ощущаю резкий рывок за руку. Пальцы Адама впиваются в моё запястье, останавливая падение. Он дёргает меня на себя, второй рукой придерживает за поясницу.
— Ты что, с ума сошла? — его голос звучит
Я вскидываю голову и глазами шарю по его лицу. Испугался? За меня?
Я всё ещё не могу прийти в себя. Сердце колотится так, будто хочет вырваться из груди. Ноги дрожат, и я чувствую, как по спине стекают холодные капли пота. Адам всё ещё держит меня одной рукой за запястье, но теперь его хватка кажется не крепкой, а бережной. Вторая рука лежит на пояснице, прожигает сквозь ткань.
Лицо Адама бледное, губы сжаты в тонкую линию, а в глазах — смесь гнева и облегчения.
— Я… — начинаю я, но слова застревают в горле.
Вместо этого я просто киваю, пытаясь показать, что всё в порядке. Но это не так. Я чувствую, как внутри всё сжимается от стыда и злости — на себя, на него, на эту ситуацию.
— Отпусти, — наконец выдавливаю я, и он, после секундного колебания, разжимает пальцы и убирает руку с поясницы. — Спасибо, — сухо благодарю молодого человека. — Через три минуты буду готова, — повторяю я, уже не глядя на него, и быстро поднимаюсь наверх, чувствуя, как взгляд Адама прожигает мою спину.
Ну что? Добилась желаемого? Он смотрит на тебя. Только удовлетворения от этого я вовсе не испытываю. Только обжигающее чувство стыда и досады.
Я беру рюкзак, который мне подарила Ольга Захаровна, прохожусь расчёской по волосам, подкрашиваю губы и спускаюсь вниз. Адам стоит у входной двери, скрестив руки на груди и раздражённо топая ногой.
В полной тишине я обуваюсь. Вздрагиваю, когда перед лицом появляется рука, в которой Адам держит мой пиджак.
— Что это? — не удаётся скрыть недоумения.
— На улице холодно.
— Кхм…Ясно. Спасибо, — я забираю пиджак, пытаюсь его надеть, но гипс никак не желает пролезать в рукав.
Молодой человек забирает пиджак, разворачивает его и, не торопясь, помогает мне надеть. Его пальцы слегка касаются моего плеча, и я невольно замираю, чувствуя, как тепло его руки проникает сквозь ткань.
Адам поправляет воротник, его взгляд на мгновение задерживается на моём лице, но я отворачиваюсь, чтобы скрыть смущение. Я хмурюсь. Пытаюсь понять, что на него нашло.
Он отворачивается первым, берёт свою куртку и накидывает на плечи. Открывает входную дверь, пропуская меня вперёд.
Я иду к калитке. От дома до остановки четыре минуты пешком. Я иду медленно, смотря себе под ноги. Я вновь и вновь прокручиваю сцены на кухне, на лестнице и в коридоре. Что если бы он мне ответил? Что если бы сказал, что я его не бешу? Что если бы Адам сказал, что просто влюбился в меня и не знает, как выразить свои чувства.
Я усмехаюсь, как же глупо. Мне просто нужно отвлечься. Сходить в кинотеатр с Лёшей Демьяновым, он звал меня уже два раза. Так почему не принять предложение?