Не влюблены
Шрифт:
– Почему не произошло?
– Долгая история. В этом замешан Винс.
– Понятно. – В отличие от других мужчин, Винс был частой темой наших разговоров.
– Что за придурок, – пробормотала Тиш. – Мало того, что он годами обвинял тебя за то, в чем виновата исключительно ваша мать, так теперь он тебя еще и секса лишает. Ну, уж нет. Только не в мою смену.
– Полагаю, нужно прекратить это, – пробормотала я.
– Чертовски верно.
– Он говорил что-нибудь обо мне? – встревоженно спросила Флоренс.
– Кто? –
– Нет, Эли. Он что-нибудь говорил о «Клайн»?
– Нет. Он ... не думаю, что он знал, что я здесь работаю. Или знал?
Флоренс прищурилась и уже собралась что-то сказать, но Тиш оказалась быстрее.
– Послушай, Ру, когда ты в следующий раз увидишь его...
– Не увижу. – Я вспомнила, как в груди стало жарко, когда этим утром я поймала себя на мысли: «Позвонит ли он?». Подобная мысль посетила меня впервые за десятилетия, а может, и вообще за всю жизнь. То, как он изучал меня прошлой ночью, словно находя забавным, что не может меня понять. Теплая кожа его щеки, уже покрывшаяся небольшой щетиной, когда я поцеловала его. – Не теперь, когда знаю, чем он занимается.
– Может, это и к лучшему, – медленно проговорила Флоренс. – Но это не так просто, как ты думаешь.
– Почему?
– «Харкнесс» пробудет здесь некоторое время. По контракту они могут попросить, чтобы их информировал руководитель каждого проекта. И они это сделали. – Флоренс взяла планшет, постучала по экрану и протянула мне.
Там был список. И в нем мое имя.
Когда я подняла глаза, рот Флоренс превратился в тонкую линию. Я не распознала ни одной эмоции в ее голосе, когда она сказала:
– Именно Эли Киллгор будет проводить собеседование.
ГЛАВА 5. СЕРЬЕЗНОЕ ОБВИНЕНИЕ
РУТА
Я прибыла как раз в тот момент, когда Арджун, которого я отчаянно мечтала видеть в роли моего босса, вместо Мэтта, выходил из конференц–зала. Он подошел ко мне с улыбкой и, наклонив голову, тихо сказал:
– Я чертовски нервничал, заходя туда, но они оказались вполне приличными людьми.
– Кто именно там?
– Я забыл их имена, если честно. Двое мужчин… кажется.
Тогда вероятность, что там Эли составляет шестьдесят шесть процентов.
– И они доброжелательные, – продолжил Арджун.– Я думал, что они будут искать причины сказать, что мы зря занимаем здесь место, но они, похоже, искренне интересуются наукой. Задавали много вопросов.
– По поводу чего?
– О масштабировании, над которым я работаю. Я пожаловался на всю эту историю с pH, которая была у нас в прошлом квартале. Начальная стадия гидролиза. Они поняли мою боль.
– Они разбираются в гидролизе?
Я знала, как высокомерно звучит этот вопрос, но не могла представить себе обычного человека, который разбирался бы в этом. С другой стороны, за исключением Тиш, я почти не с кем не общалась.
– О
– Вы доктор Зиберт? – спросили меня.
Я бросила взгляд через плечо Арджуна на человека, чопорно стоявшего у конференц-зала.
– Да, это я.
– Я Сали Дженсен. Проходите.
Это был невысокий коренастый мужчина, который выглядел так, будто в последний раз улыбался в начале двухтысячных. Не совсем грубый, но с каменным лицом и явно незаинтересованный в обмене любезностями. Мое первое впечатление о нем, вероятно, было во многом похоже на первое впечатление других людей обо мне – с той оговоркой, что серьезных неулыбчивых мужчин, как правило, считали непревзойденными профессионалами, в то время как серьезных неулыбчивых женщин – надменными мегерами.
Ну что ж.
Холодность Сали Дженсена прекрасно соответствовала моей интровертной натуре. Он жестом пригласил меня войти (его резкие отрывистые движения чем-то напоминали робота) и я последовала за ним, готовясь к столкновению.
Обнаружив в зале Эли Киллгора, я удивилась больше не его присутствию, а тому, как отреагировало мое тело. Сегодня он был одет в черные джинсы и рубашку с подвернутыми рукавами. Теперь, увидев его вблизи, я просто не могла сопоставить два образа: вчерашнего грубияна, который, казалось, был готов пустить кровь Винсу, и этого элегантного мужчину, собирающего стопку бумаг на столе.
Его очки, безусловно, добавляли интриги. Лицо у Эли и без того было сложным, диссонирующим сочетанием грубости и утонченности, а когда к этому добавилась темная оправа, получалось слишком много деталей, которые невозможно разобрать. Тем не менее, в его лице было что-то бесспорно притягательное, что-то такое, что могло зацепить и заманить в ловушку. То, что его внимание было сосредоточено на бумагах, а не на мне, я восприняла, как маленькую милость.
– Присядешь? – Сали закрыл дверь и указал на ближайший стул, как будто это был его дом, а не конференц-зал, где мы с Тиш устраивали собрания журнального клуба, и пили пиво раз в месяц. От обиды у меня скрутило живот.
– Нет, спасибо.
Эли, должно быть, узнал мой голос. Он выпрямился и уставился на меня. Его глаза за стеклами очков расширились.
В отличии от него, я была готова к встрече, и насладилась его ошарашенным видом и отвисшей челюстью.
«Ага. Именно это я и почувствовала, увидев тебя сегодня в зале».
Я неторопливо повернулась к Сали.
– Флоренс упомянула, что вы хотели видеть всех руководителей, но меня, вероятно, включили зря. Я в основном работаю одна, и трачу двадцать процентов своего времени, то есть один полный день в неделю, на работу с Мэттом Сандерсом, чтобы соответствовать нормативным требованиям.