Не влюблены

Хейзелвуд Али

«Да. И это больнее всего».

Эли заставил себя кивнуть.

– Вы все еще друзья?

– Приятели. Она хотела полностью порвать, но теперь, когда она нашла кого-то другого и... наверняка счастливее, чем когда-либо была со мной, мы общаемся чаще.

– Ты ревнуешь к нему?

– Может быть. Немного. Маккензи – прекрасная женщина. Я не мог дать ей то, в чем она нуждалась. Я рад, что она обрела это с кем-то другим. Но ничего не могу поделать с тем, что, – он пожал плечами, – завидую. Это верное слово.

Рута уставилась

на сильный дождь, обдумывая то, что он сказал так, словно это был сложный набор анализов, которые предстояло выполнить.

– Почему ты не дал ей то, в чем она нуждалась. Просто не хотел или не мог?

Это был сложный вопрос с подвохом, и Эли даже показалось, что он снова говорит с Маккензи. Но Рута была бесхитростной. И любопытной.

– Не знаю. Надеюсь, что не первое.

Она кивнула.

– Возможно, я такая же.

– Какая?

– Не способна любить людей так, как они того заслуживают.

– Правда? А как же Флоренс? Разве ты ее не любишь?

Она отвела взгляд.

– Думала, что да. Я знаю, что люблю, но, возможно, недостаточно, если предаю ее, находясь здесь с тобой, – она сделала долгий успокаивающий вдох и снова посмотрела на Эли.

– А как насчет романтической любви? – Сердце Эли бешено колотилось, и он не был уверен почему. – Ты способна на нее?

– Может быть. Или, может быть, некоторые люди слишком сломлены. Возможно… в их жизни произошло нечто такое, после чего их уже не исцелить. Поэтому они никогда и ни с кем не обретут свое «долго и счастливо», – она подтянула колени к груди и обхватила руками. – Может быть, некоторым людям суждено иметь «плохой конец» их истории.

Нож в его гребаном животе, вот кем была Рута. И зеркало, в которое он не мог смотреть.

– Итак, это мой шанс задать вопросы и получить ответы? – спросил он, желая сменить тему.

– Что ты хочешь узнать?

Он хотел постепенно подойти к этой теме, но раз Руте нравились откровенные разговоры:

– Почему ты против проникающего секса?

– Потому что мне не очень нравится.

– Есть какая-то конкретная причина?

– Нет. По крайней мере, никакой травмирующей истории или медицинских проблем, – она пожала плечами. – Не то чтобы я была против, просто я не могу так кончить.

– Ах.

– Но не только это. Очевидно, что я делаю не только то, от чего кончаю, и делаю с радостью. – Она, не дрогнув, выдержала его взгляд, и каждая восхитительная вещь, которую она сделала для него, внезапно оказалась там, на переднем плане его сознания. – Но, по моему опыту, проникающий секс обычно приводит к двум результатам, и ни один из них не является хорошим.

– Каким?

– Многие мужчины видят проникающий секс, как конечную цель и забывают обо всем остальном. Пропускают прелюдии, переходят сразу к траху, достигают удовольствия и забывают о своем партнере. И это еще не самый плохой сценарий.

– Какой же самый плохой?

Рута вздохнула.

– Когда мужчина решает, что ему во чтобы то ни стало надо, чтобы я кончила от его члена в моем влагалище. Это все тянется и тянется… так что уже становится больно. Я так

кончить просто не могу, и это, как ты понимаешь, тупик. Чтобы остановить все это, мне приходится имитировать оргазм. – Она выглядела настолько искренне оскорбленной, что Эли не смог сдержать смех. Ему это в ней нравилось: то, как она стремилась к собственному удовольствию, требовала того, что ей причиталось. Она ему просто нравилась, и точка. Тем более теперь, когда кусочки начали складываться в полную картину.

«Проси меня, о чем угодно, – подумал он, – о чем угодно, и смотри, как я тебе это дам. Кто бы ни был до меня, они ни черта не знали. Я готов принять вызов».

– Почему ты спрашиваешь? Хочешь это сделать?

– Ты правда спрашиваешь, хочу ли я тебя трахнуть?

Рута кивнула.

Он сдержал улыбку.

– Ты сама можешь ответить на этот вопрос.

– Справедливо.

Она наколола вилкой еще один аккуратный кусочек французского тоста и намазала его идеальным количеством ягод и сливок. За то время, что она жевала этот кусочек, Эли успел бы съесть сэндвич во время обеденного перерыва.

– Ты собираешься вылечить меня своим волшебным членом? – не скрывая веселья, наконец спросила она.

Конечно, это было именно то, на что он надеялся. Мысль о том, что она кончает на его члене, была опьяняющей сама по себе, но мысль о том, что это он станет первым, кто доставит Руте такое удовольствие, будет предметом его фантазий на склоне лет. Он займет видное место в истории сексуальной жизни Руты. Из-за этого она будет его вспоминать. Это была мечта, причем неуместная, но Эли старался не слишком наказывать себя за мысли. В конце концов, именно ненависть к себе довела его до этого.

– Тебе не от чего лечиться, – не кривя душой, ответил он. – Но тебе это может понравиться. Со мной.

– Верно. Из-за вышеупомянутого волшебного члена. – Рута дразнила его, как в тот первый вечер в баре отеля, до того, как узнала, что должна ненавидеть его.

Эли наслаждался каждой минутой.

– Ты никогда не была с кем-то больше одного раза, а я был, и могу сказать, что чем больше ты узнаешь своего партнера, тем лучше становится секс. – Он не стал упоминать, что больше не был так уж в этом уверен. Именно из-за Руты он пересмотрел концепцию сексуальной совместимости. – Я бы хотел попробовать, если ты готова. Если ты кончишь, хорошо. Если нет, то я все равно получу удовольствие, и доведу тебя до оргазма полудюжиной разных способов, как до, так и после.

Она прикусила губу, размышляя.

– Ты не обидишься, если мне не понравится?

– Тебе нравится, когда я проникаю в тебя пальцами, верно? – Они обсуждали секс практически с клинической точки зрения, и это так отличалось от того, как умопомрачительно это ощущалось, когда они действительно им занимались. По крайней мере, так чувствовал себя Эли. Рута подпускала его близко к себе физически, но не эмоционально.

– Это другое, – размышляла она. – Твой член намного больше. И ты знаешь, как пользоваться руками.