Не влюблены
Шрифт:
Рута тихо рассмеялась, и Эли понял, что выиграл.
ГЛАВА 22. ХОРОШАЯ ДЕВОЧКА
РУТА
Когда мы вернулись наверх, у меня было три новых сообщения.
Ниота, отправила по электронной почте контактную информацию юриста по недвижимости, имеющего лицензию в Техасе и Индиане. У него были отличные рекомендации, но и стоили его услуги соответственно.
Тиш написала, что собирается на пару часов в «Клайн», чтобы закончить кое-что для «болезненных месячных», он же Мэтт, и спрашивала, не
И Флоренс прислала фотографию шали моего любимого красного оттенка, которую вязала для меня.
– Все в порядке? – спросил Эли.
Моим первым побуждением было спрятать телефон, но я себя одернула. Прятать надо то, что я делала с Эли, а «Клайн», друзья и работа – это то, чем я гордилась.
– У меня есть история, – не поворачиваясь к нему, начала я.
Глаза защипало, но я не думала, что заплачу. Я перестала плакать, еще когда была ребенком.
– Продолжай.
– Я всем обязана Флоренс. Своей работой. Своей научной свободой. Своей финансовой стабильностью. Этой чертовой шалью, которую она вяжет для меня. А взамен я сейчас в спальне человека, который всеми силами портит ей жизнь. И я здесь, потому что… – я замолчала.
– Почему? Почему ты здесь, Рута?
В груди у меня стало тяжело. Я обернулась.
– Потому что я эгоистичная и беспечная. Потому что хочу быть здесь.
Эли кивнул и задумался. Казалось, он искал историю, которая могла бы соответствовать моей.
– В последний раз я разговаривал со своей матерью за несколько недель до ее смерти. Последнее, что я ей сказал: «Надеюсь, что для Майи ты не будешь такой дерьмовой матерью, какой была для меня».
Нас охватил странный катарсис, рожденный признанием своих недостатков, сожалений и ошибок.
Как бы Эли не стыдился того, что сделал, он никогда не убегал от этого. И я тоже.
– Тогда ладно, – сказала я, подходя на шаг ближе. – Давай начнем.
Эли снял рубашку. Он был красив по-своему, но что мне нравилось, так это история, которую рассказывало его тело. Широкие плечи – результат тяжелых тренировок в юности, как и сильные, длинные руки. Шрамы – результаты борьбы и падений, после которых он снова поднимался.
– Ты играл в защите?
Эли улыбнулся.
– Откуда ты знаешь?
– Удачная догадка. Нам нужно стоп-слово или что-то в этом роде?
– Может для начала обойдемся… просто словами? Я скажу, что хочу, чтобы ты сделала, а ты можешь сразу отказаться или позже попросить остановиться. Как тебе такое предложение?
– Это лучше, чем кричать: «Брокколи», потому что ты слишком сильно тянешь меня за волосы.
Он рассмеялся.
– Вот это настрой. Ты не против, что я буду удерживать тебя? – Он осторожно вытащил мои руки из задних карманов джинсовых шорт, с удивительной легкостью обхватил за запястья и прижал к пояснице. – Вот так.
Жар разлился внизу моего живота. Кровь прилила к щекам, но я кивнула.
– Если передумаешь, просто попроси отпустить.
– Я не буду.
Он внимательно изучил мое лицо.
– Я серьезно. Если
– Я согласна на все.
– Серьезно?
Я кивнула.
– Значит, я могу прижать тебя к матрасу прямо сейчас и трахнуть в задницу без смазки?
Я замерла. Его бровь поползла вверх, и мне пришлось сдержаться, чтобы не ерзать.
– Я так и думал, – тихо сказал Эли. – Раздевайся и ложись на кровать. И если тебе что-то не понравится, что угодно, скажи мне.
Я скинула одежду за несколько мгновений, чувствуя, как Эли следит за каждым движением и остановилась перед кроватью.
– Ты можешь, – бросила я через плечо. – Но я никогда не занималась анальным сексом, так что лучше все же со смазкой.
Он стоял совершенно неподвижно, но что-то вспыхнуло в глубине его глаз, как будто в мозгу произошло короткое замыкание. Однако к тому времени, когда я легла на постель, Эли выглядел спокойным. Он пробежал пальцами по ложбинке между моими грудями, затем поиграли на ребрах, как на пианино. Он все еще был одет в серые спортивные штаны, и очертания твердого члена проступали сквозь мягкий материал.
– Ты бы хотел, чтобы я что-нибудь с этим сделала? – спросила я.
«Разве не в этом смысл? Чтобы я каким-то образом услужила ему?» – при этой мысли я в предвкушении сжала бедра.
Но он покачал головой.
– Как насчет того, чтобы начать медленно? Просто расслабься.
– Так что же мне делать?
Он усмехнулся, качая головой.
– Тебе всегда нужно быть чем-то занятой.
С самого детства наличие цели было лучшим способом не думать о страданиях, через которые проходила. Но как он узнал об этом?
– Я такой же, – прошептал Эли, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в щеку. Это было пугающе интимно. – Помнишь, я спрашивал, знаешь ли ты, что такое отрицание оргазма? Давай посмотрим, как хорошо ты усвоила, то что читала?
Он положил руку на мою промежность и слегка надавил. Вес его руки ощущался восхитительно.
– Я не смогу кончить? Вообще?
– Не раньше, чем я скажу. Не имеет значения, насколько ты будешь близко, ты ждешь моего разрешения. Хорошо?
– Звучит не слишком сложно. Не испытывать оргазм с мужчиной – это то, в чем у меня богатый опыт.
Он пробормотал что-то, очень похожее на ругательство, а затем наклонился, чтобы поцеловать меня так, как я привыкла, одновременно сдержанно и абсолютно непристойно.
Для меня было так ново уже знать, как кто-то целуется. Узнавать свежий древесный аромат Эли.
– Это мой повторяющийся сон, – сказал он, прежде чем нежно прикусил сосок.
Я вздохнула от удовольствия.
– О чем он?
– О тебе. Ты полностью обнаженная, делаешь то, что я тебе велю, – он прижал палец к моей нижней губе. – Мне всегда нравилось быть главным, но с тобой это совсем другое. Может, потому что ты такая изворотливая. И иметь право приказывать тебе оставаться на месте – это невероятно возбуждает, – он говорил так, словно решал математическую задачу. Когда наши взгляды встретились, его улыбка была скромной. – Давай начнем, хорошо?