Не возвращайся
Шрифт:
Я детей всегда любил просто потому что они есть, но бизнес есть бизнес. Задумывался, кто будет управлять всем после меня. Ставку на Глеба пытался делать, но сын слишком на Асю похож — в творчестве, планы наполеоновские, но краткосрочные, со стратегиями беда, как и с управлением эмоциями. А вот у Лики хватка бульдожья, и страсть у нас одна на двоих — успех, карьера.
— Так что, Лик?
— Зачем, пап? — вздохнула она. — Приду я к тебе на работу, а тебе надоест, и что, выгонишь меня? Или вообще передумаешь
— Когда я так поступал?
— Ты ушёл от нас!
— Это не так, — тихо парировал я.
— Это так. Пришёл на день, а потом…
— А потом так сложилось.
— Так сложилось, — передразнила дочка. — Это не ответ. Ты учил меня быть конкретной, а сам: «так сложилось». Так ты ушёл или нет? Или скажешь что мама тебя выгнала?
Лика посмотрела на меня требовательно. А я мысленно ругаю себя: я и правда дочку учил требовать на вопросы конкретные ответы, и вот, сам на эти грабли наступил.
— Лик, мама зовёт, ужин стынет, — заглянул в спальню Глеб. На меня посмотрел холодно, но снова, кажется, шаг навстречу сделал: — И тебя тоже зовёт.
Я не хотел чтобы дети узнали про болезнь. Я и Асе говорить не планировал и, честно, лучше бы не рассказывал, если вспомнить её реакцию. А я её забыть не могу.
Но я должен вернуть детей.
А значит, пришло время признаний. Хуже чем Ася они точно не отреагируют.
— Глеб, зайти, пожалуйста. Есть разговор, — поманил сына.
Он слегка вздернул брови, но вошел в детскую, закрыл за собой зверь. Я посмотрел на Лику, и заговорил.
Глава 30
ПАША
— Дети, знаю, я в последнее время не был для вас примером, но, думаю, вы меня любите. Я сейчас кое-что вам скажу, только давайте договоримся не паниковать и не готовиться к худшему. Медицина сейчас отличная, лечат всё…
— Так, — Глеб нахмурился, а у Лики глаза испуганно расширились.
И я договорил:
— Лечат даже онкологию.
— Блядь, — выплюнул сын, шагнул назад и спиной в стену уперся, поморщился от боли, и выругался еще раз: — Пиздец… су-у-ука…
— Глеб, здесь Лика! — одернул я его.
Дочка обычно на мат реагирует — носик морщит, а у самой ушки на макушке, разве что в блокнот не записывает выражения. Но не сейчас. Сейчас Лика будто и не услышала выражения своего брата, дочка на меня смотрит растерянно.
Может, зря я рассказал?
— Лик, рак сейчас лечат отлично. Не все формы, конечно, но…
— Рак, — пробормотала она, перебив. — А у тебя рак чего, пап?
— Крови.
— Лейкемия, — Лика прижала сжатый кулак к губам, в глазах у нее отчаяние, — Это же смертельно!
— Не смертельно, я лечусь.
— Я сериал смотрела, там у брата главной героини был рак крови, и он умер. Умер, пап!
— Он умер, а я не умру, — отрезал. — Прогноз хороший,
— Папа, — всхлипнула Лика, с отчаянием глядя на меня.
Дочка знает про болезни и смерть. Едва ли до конца понимает их суть, но знать — знает. Сейчас Лике страшно, и мне больно за своего ребёнка, я хотел уберечь их от этой паники. Но еще… черт, это гадко, но какой-то частью души я рад видеть эти эмоции, только потому что они не похожи на эмоции Аси.
Лика подалась вперед, села на самый край кровати, а затем вдруг встала и ко мне прижалась, обнимая, цепляясь, всхлипывая еле слышно. И дрожа.
— Маленькая моя, — погладил дочку по мягким волосам и оглянулся на Глеба, кивнул ему.
— Коллективных объятий не будет, — улыбнулся он криво.
— Ты не умрешь, ты поправишься, — Лика подняла на меня голову, она не спросила это, а отчеканила, приказала будто. — Вылечишься, и всё снова будет как раньше.
— Даже лучше, — пообещал.
— Пап, ты поэтому от нас ушёл? — Лика спросила и снова доверчиво прижалась ко мне.
Скажу, что сам ушел — совру. Скажу, что Ася узнала про болезнь и потребовала развод — подставлю жену перед детьми. Скажу, что жизнь взрослых людей сложна — буду послан.
— Я решил, что мне лучше пожить отдельно, пока лечусь. Я злым бываю, раздражительным.
— И мама отпустила?
Черт. Сказать, что по Асе мой диагноз ударил так больно, что она закрылась от меня?
— Мама же сама тебя выгнала. Это при мне было, — пробормотал Глеб растерянно, именно так как я сам себя чувствовал тем утром. — Она… она выгнала, она…
— Мама тебя выгнала? Но ты же болеешь, — возмутилась Лика.
Хоть плачь, хоть смейся, меньше всего я хотел детей против Аси настроить, мы уже и так их психикой в пинг-понг поиграли. И вот снова: у Лики эмоции более простые, монохромные, легко определимые, у Глеба — многосоставные, их целый коктейль, и вычленить самую яркую невозможно, как и понять о чем он думает.
— Мама злится на меня. Имеет право. Я здорово её обидел.
— Но ты болеешь! — ткнула меня Лика пальцем в грудь, по-детски считая, что больному человеку можно всё кроме мороженного.
— Лика, с мамой не воевать, поняла?
— Я и не собиралась, — задрала она нос. — А как ты себя чувствуешь? У тебя что-то болит?
Сейчас у меня болит примерно всё, даже то, о наличии чего я в своём организме не подозревал. Тошнит сильно, и всё время кажется что из носа кровь идёт, но провожу по ноздрям ребром ладони, и крови пока нет.