Не время для драконов (Главы 2-6)
Шрифт:
Ярость в тот же миг подняла его на ноги. Это точно сон, снова подумал Виктор. После таких ударов встают только в дешевых гонконгских боевиках. У меня сейчас должны были быть сломаны шейные позвонки, выбита челюсть и половина зубов -- а я скачу, как ни в чем не бывало...
Теперь вокруг него был огонь. Руки, раскинутые в стороны, словно крылья, рассекали ярящийся океан испепеляющего пламени. Как смел этот... этот червь... как он смел поднять руку на Него? На Него, Владыку?!
Кулак обернулся сгустком рыжего огня. Мелькнуло
Виктор ударил оскорбителя в скулу. И тот, несмотря на немалый свой вес (полтора центнера на глаз, не меньше) -- кубарем покатился через порог, внутрь дома. С грохотом обрушились какие-то полки, ктото жалобно не то заблеял, не то замяукал -- и все стихло.
Огонь исчез. Душащая ярость -- тоже. Болел кулак -- словно Виктор хватил им по каменной стенке. Кожа на костяшках была содрана. Виктор поморщился, потряс кистью.
– - Ну-у, какой ты, однако...– - плаксиво пробубнили из темноты.– - Предупреждать надо...
– - "А кто у нас муж?– - Волшебник!– - Предупреждать надо!" -oepedp`gmhk его Виктор цитатой из "Обыкновенного чуда".– - Дальше драться станем?
– - Чего уж тут... до срока, -- буркнули из темноты.– - Входи, входи, чего стоишь? Помоги встать -- не видишь, полкой придавило? Я, ежели ворохнусь, все на ней переломаю...
Виктор проворно шагнул через порог. Глаза подозрительно быстро привыкли к темноте -- слишком быстро даже до сна. Во снах у нас порой есть крылья, и пули из дул нашего оружия летят медленно-медленно, по длинным изогнутым дугам -- но вот в темноте мы видим плохо даже во снах.
Это, несомненно, была лаборатория. Совершенно не похожая на привычные ему -- "изнаночные", как сказали бы в Срединном Мире. Здесь не было никаких приборов, агрегатов или устройств. Только здоровенные полки на стенах. Но на полках -- ни единой бутыли, коробки, банки или любого иного вместилища. Непонятные предметы свалены беспорядочными кипами -- и в то же время ни одного не смешивалось с другим. Огонь в очаге горел сам по себе, ни дров, ни угля; на мгновение Виктор даже подумал, не подтянут ли сюда газ.
Но, конечно, никакого газа тут не было. Просто сам по себе горящий огонь. И кипящий на огне котел -- черный, закопченный, с иззубренными краями. Виктору стало даже немного не по себе -зазубрины на краях очень уж напоминали следы зубов. Прямо на глаза попался очень неплохо сохранившийся рельефный отпечаток человеческой челюсти. В на 1000 туральную величину. Верхней, с косыми, не исправленными в детстве резцами.
Виктор приподнял тяжеленную полку (каменная он, что ли?) и коротышка выбрался на волю.
– - Спасибо, -- кажется, это было сказано довольно-таки искренно.– - А ты не из слабаков. Угощать, как у вас принято, мне тебя нечем, так что не обессудь. Все в дело пошло.
– - А что за дело?– - как бы между прочим полюбопытствовал
– - Да так...– - ответствовал коротышка без видимой охоты. Почесал затылок. Покашлял. Снова почесал затылок.
И в это время в громадном сундуке, единственном сундуке во всем доме, что-то мерзко заскреблось и зашебуршилось. "Крыса, что ли?" подумал Виктор.
Коротышка скривился, как от сильной зубной боли. Бросился к сундуку. Рывком распахнул крышку. Запустил туда руку по самое плечо, ойкнул, и миг спустя выпрямился.
Виктор окаменел.
В кулаке у коротышки дергался, суча тонкими ручками и ножками, крошечный человечек, размером чуть больше перочинного ножа. В нелепой коричневой шляпе с полями, красной рубашке и коричневых же штанах. Лицо у него было словно выгоревшее, все в струпьях и шрамах. А на правой руке -- что-то вроде перчатки с пятью длинными (по его мерке, конечно) остриями, что-то вроде монтерских "кошек".
– - Извини, -- промямлил коротышка. Размахнулся и швырнул пищащее создание прямо в котел.
Всплеск, раскаленная жижа выплеснулась прямо в лицо Виктору; он вскинул руку, загораживаясь... и в тот же миг проснулся.
Тишина. Все спокойно. Он в комнате отеля, или постоялого двора, или гостиницы -- тут и не поймешь, как чего называть. Еще темно, как ни странно. На соседней кровати еле слышно посапывает Тэль. Все в порядке. Все хорошо.
Только сердце бухает, и ладони взмокли. Даже сейчас, вопреки na{jmnbemh~, сон не стал казаться нескладным. Нелепый, нереальный мир -- но он до сих пор оставался столь же убедительным, как, например, эта гостиница.
Да, не помог Радин коктейль. Каких уж тут "Приятных снов!"
Попав из мира в мир, увидев существ, которым место в сказках, убив... после этого на иные сны трудно претендовать. Только на мордобой с тупым уродом, который варит в котле миниатюрного Фредди Крюгера...
Виктор повертелся немного в постели, стараясь найти позу понеудобнее. Не хотелось снова засыпать после такого кошмара.
Но сон все же пришел -- видимо, он слишком устал. Не было в нем никаких сновидений, ни приятных, ни страшных.
И то хорошо.
* * *
До того, как соберется совет, оставалось совсем немного времени. Ритор сидел у себя, на третьем этаже школы, в скудно обставленной просторной комнате -- узкая жесткая кровать в углу, умывальник, небольшой шкаф -- вот и все "для жизни". Остальное занимали книги на тянущихся вдоль стен и поднимающихся под самый потолок полках да громадный письменный стол.
Дверь только что закрылась за матерью Таниэля.
Ритор с усилием, нажимая, провел ладонью от лба вниз по лицу. Что он мог сказать этой несчастной? Что ответить на горячечный бред ее обвинений? Ровным счетом ничего.