Не время для нежности
Шрифт:
Глава 4. Васер Лау
Хотелось рыдать в голос. Просить милости, виниться в содеянном и биться головой об пол, только бы этот кошмар прекратился…
Во тьме, за плотной колючей мешковиной бродили неясные тени. Васер пытался считать их по голосам, но быстро сбивался, когда кто-то походя отвешивал ему тумака. Мгновенно становилось не до счета.
Хватая сырой воздух пересохшими губами, он сгибался пополам, если удар приходился под дых, и отдыхал так некоторое время. Иногда это помогало — истязателю наскучивало, и он отходил на
Потом открывалась дверь. Заходили и выходили люди, перешучиваясь о несерьезном. Кому-то казалось мало. Он приближался в пару шагов, отвешивал оплеуху, от которой начинало басовито гудеть в голове. Говорил что-то, долженствующее вразумить…
Иногда Васер распрямлялся, затравленно крутя головой. Забывшись, пытался освободить плотно связанные за спиной руки. Тонкая пеньковая веревка была затянута с душой — резала и натирала запястья. Еще пара часов истязаний и он перестанет чувствовать пальцы…
— Ослабьте вервь, — говорил он. — Руки скоро отсохнут. Как я работать буду…
— Тебе бы за судьбу дальнейшую побеспокоиться, а все тщишься члены свои защитить, — усмехалась одна тень.
— Да не дерзить, коль загнал себя в незавидное положение, — вторила другая.
— Без рук и жизнь не мила, — отвечал Васер. — Кому я нужен буду, калека юродивый.
— На паперти пойдешь стоять. Люди жалостливые таким поболе всего подают, не пропадешь.
— И много ль вы насобирали? Как посмотрю — о ней много знаете. Приходилось раньше бывать, не так ли? — говорил он, уже зная, чего ожидать.
К нему подходили и вновь били в живот: коротко и не сильно, но так, чтобы прочувствовал неприязнь, которую к нему испытывают собравшиеся в темнице люди. По внутренностям растекалась горячая режущая боль. Что-то повредили, ублюдки…
— Не перестарайся, — говорила первая тень. — Выворотню он живой нужен. С нас же спросит, если раньше времени на тот свет отправится.
— Пусть за языком следит, чучело. Я человек не гордый, но язык у него островат, укоротить бы не помешало.
— Все будет, — смеялись ему в ответ. — Дай только хозяин разберется.
Потом его били еще и отходили в сторону.
«Устали, наверное, — подумал Васер во время кратковременной паузы. — Сколько это будет продолжаться?»
Пальцы немеют. Вот-вот остановится кровоток — тогда он станет бесполезен, даже если его оправдают. Какого демона он вообще повелся на уговоры Бернарда? Сидел бы сейчас спокойно в доме, глядел не каменный сад, а шаловливая рука привычно ласкала бы бедро Роксаны…
Хлопнула дверь, кто-то вошел в помещение:
— Руки перевяжите ему, — сказал другой, хрипящий низкий голос. — А лучше вообще развяжите — некуда бежать. И мешок с головы пока снимите. Может и не живой он больше. Замучили парня до разбирательства…
— Да он первый начал. Когда пришли, сопротивляться стал. Думал окном уйти… Виноват, одним словом. Был бы не при чем, сидел бы на месте ровно.
— Знаю я вас, головорезов. Дурно парню от лиц ваших злобных стало, вот он и побежал. В переулке темном встретишь — недолго и помереть со страху.
— Ты бы полегче,
— Ну, так зачем же дело стало. Давай, я жду.
— Больно надо руки марать… И так вижу, что отделали тебя хорошенько. Гостье, что ль, твоя учтивость не по вкусу пришлась? Зубы-то все на месте?
— А ты не лыбься зазря, а то и твои корешки пересчитает, глазом моргнуть не успеешь.
— Я к этой страшной девке, и на километр близко не подойду. Скажешь тоже…
— Тогда развязываете, говорю, — сказал тот, кого назвали Гунаром. — Хозяин с гостьей скоро закончит — этого подавать надо будет. Пусть в себя придет, да оправится.
— Хы, — гадко усмехнулся другой мучитель. — А хозяин меж дел времени не теряет… я б тоже с такой развлекся.
— При ней такого не скажи, — осадил его Гунар. — В миг освежует да кишки по пикам заборным растянет, чтоб на солнце завялились… себе на закуску. Из Чулушты она родом. Швалью вроде нас сапоги вытирать привыкла.
Мешок на голове мешал рассмотреть находившихся в комнате людей, но было слышно, как они засуетились. Выворотень пригласил дочь Тысячеглавой матери, а значит дело серьезное. Настолько, что он не захочет шутить после разговора с ней.
Но почему об этом говорят при нем? Девушки из Чулушты за соответствующее вознаграждение готовы предоставить практически любую услугу подразумевающую воздействие силового характера: от работы профессионального телохранителя до сопровождения важных грузов. Были среди них отдельные мастерицы, ежегодно приглашаемые в Аданай, во дворец Государя, для услуг интимного характера, но даже за ними, по слухам, закрепилась слава исполнительных, не жалеющих ни себя, ни врагов, наемниц. Убийц.
Васер не стал тешить себя иллюзиями, что Выворотень выделил немаленькую сумму на то, чтобы праздно провести время с одной из них. Скорее небеса сверзятся на высушенную солнцем землю, чем этот коротышка перестанет думать о деньгах.
Подумал: «Неужели, дело — дрянь, и ему не удастся уйти живым отсюда?»
Сняли мешок, но светлее не стало. По сырости, которую Васер ощущал носом, и разновеликим склянкам с соленьями, заполонивших полки вдоль плесневелых стен, он мог предположить, что находится в подвале жилого дома. Вот только чей он, до появления Гунара было неизвестно. До последнего он надеялся, что здание принадлежит другому — хотелось в это верить. Потому что стоило кому-то попасть во владение Хозяина подворотен обвиненным в измене — назад он, как правило, больше не возвращался.
Исключения имели место быть, но случались они настолько редко, что Лау не мог вспомнить имя счастливчика покинувшего эти стены невредимым.
Горели расставленные на подставках свечи. Сквозь узкие укрытые ставнями окна под черным от копоти потолком пробивались робкие лучики света. Рассеивались во тьме. Двое громил ухмыляясь и сложив руки на груди крестом, смотрели на него. Третий, одноглазый старик в испачканной пятнами рубахе, разочарованно качал приподнятой головой. Одной рукой он придерживал тряпку у разбитого в кровь носа.