Не время для одиночек

1.

Мотоцикл был великолепен.

Старинный "харлей-дэвидсон" ручной сборки, с широко разнесёнными рукоятями руля, низко поставленным сиденьем и мощными глушителями; сиденье алой кожи, блестящий чёрный лак и хромированные детали придавали ему немного устрашающий вид могучей боевой машины. Широкие шины — перемонтировка — явно были установлены для кардинального повышения проходимости. Угловато, полуфантастически изогнутое небольшое лобовое стекло — зеркально-матовое — отражало близкие городские огни.

Хозяин был великолепен под стать мотоциклу. Сейчас он стоял возле своей машины, опираясь на руль левой рукой в высокой чёрной краге. На сгибе правой руки — держал глухой, чуть вытянутый вперёд чёрный шлем с серебристым продольным гребнем и валиками мощных амортизаторов. Пластиковая матовая маска отливала лунным серебром. Чёрная кожаная куртка на "молниях" была застёгнута под горло. Чёрные джинсы, подшитые кожей, перетягивал широкий чёрный пояс с серебряной пряжкой в виде двух рук. Высокие сапоги с ремнями под коленями были подбиты сталью на каблуке и форсистом квадратном носке. На правом сапоге крепился широкий и длинный охотничий нож с тяжёлым концом и удобной рукоятью, сделанной с прочным хватом под пальцы. С пояса — справа наискось — свисала пластиковая кобура старого "парабеллума" артиллерийского образца, к которому крепился длинный тонкий прицел.

Хозяин мотоцикла был рослый, плечистый, хорошо сложенный мальчик или уже даже юноша — лет пятнадцати, с лицом загорелым, уверенным и смелым. Пышные, густые волосы бело-жёлтого цвета — подстрижены так, что образовывали подобие шлема — шея, уши, лоб закрыты… Большие глаза имели странный фиалковый оттенок. Нос — чуточку курносый, гладкие скулы, чуть припухшие обветренные губы, упрямый твёрдый подбородок… Временами лицо юноши становилось странно задумчивым и от этого — намного более детским. А иногда он чему-то улыбался — широко, открывая зубы — белые, ровные и крепкие, как у молодого хищника.

Юноша вёл свой мотоцикл за руль, словно коня под уздцы, это на самом деле походило именно на такую картину. Почти год… нет — больше — не был он в этих местах, но отчётливо помнил, что в пяти с небольшим километрах от пригородов стоит бензоколонка. Счастье, что бензин кончился совсем рядом с нею. И хочется надеяться, что бензин этот не подорожал… Хотя, говорят, сейчас всё дешевеет, да он и сам был уже не раз свидетелем подобных изменений…

Холм остался слева. Дорога была пустынна в обе стороны, но далеко впереди над неразличимым сейчас,

в ночи, дальним концом Медео вставали силуэтами темней самой ночи — горы хребта Голодный. А невдалеке уже компактно горели огоньки бензоколонки, а над ними… Юноша молча поднял брови в удивлении: обычно там полыхало золотое семизубое пламя — знак компании "7 огней". А сейчас знак был другой — бело-чёрный круг с золотой короной на чёрном. Гм. Давненько он тут заправлялся последний раз…

…На бензоколонке, однако, ничего не изменилось. И тоже было пусто. Заправщик дремал на раскладном табурете у входа в контору. Он не проснулся, пока мотоциклист не прикоснулся к его плечу.

— Кто? — проворчал он, не открывая глаз.

— Если ты откроешь глаза, чёртова пивная бочка, — голос у юноши был совсем мальчишеский, звонкий и весёлый, — то увидишь кое-что интересное… Ты всё так же обворовываешь клиентов на бензине?

Всё ещё нехотя дежурный разлепил веки — и тут же вытаращил глаза. Потом раскрыл рот — и…

— Солнышко на небе, боги на земле! — он с трудом восстановил равновесие на опасно закачавшемся стуле. — Колька! Колька-Ветерок! Ты что, вернулся?! Где ж ты был, маленький ты бродяга?!

— Потом, потом, старый пень, — посмеивался мотоциклист. — А что, стоит ещё наш Вавилон?.. Ну-ка, залей мне полный бак, быстренько.

— За чей счёт? — хмыкнул заправщик. — Или снова в кредит, как ты заправлялся у меня с двенадцати, память не изменяет, лет?

— Нет, за наличные, — Колька продемонстрировал солидную яркую пачку местных рублей, среди которых хмуро-самоутверждающе торчали несколько казавшихся блёклыми в таком соседстве имперских банкнот.

— Где ж ты был? — заправщик воткнул шланг в бензобак. — На заработках, или как?

— Там, — Колька ткнул большим пальцем на запад.

— Ну а едешь куда? — продолжал любопытствовать дежурный.

— Туда, — указательный палец показал на восток.

— А ты всё тот же… — проворчал заправщик, следя за стрелкой на диске колонки.

— А почему я должен меняться? — засмеялся юноша, оседлав помывочную колонку гидранта. Заправщик покосился на неё.

— Уйди ты оттуда, добром прошу… сколько раз ты её сворачивал… Ребята ваши обрадуются. Ты бы прямо сейчас к ним и заехал, а? В штабе-то точно кто-нибудь есть…

— Нет уж пусть потерпят до утра… Что, неужели вспоминали обо мне?

— Не то слов… ох ты… вот ведь…

Либо мужчины отчётливо побелело. Он выпустил шланг, и тот выскользнул из бака "харлея". Остановившиеся глаза затравленно смотрели на дорогу к городу.

По ней с надсадным гулом снятых глушителей приближалась вереница огней — фар мотоциклов. Раз… два… три… четыре… четыре старинных "урала"-двухместки, тоже раритеты с какого-нибудь копаного склада, определил по звуку Колька и, чувствуя, как вдоль позвоночника сбегает нервная дрожь предчувствия, спросил, как ни в чём не бывало:

— Тебя что, током шарахнуло? Или это комиссия по проверке от новых хозяев? Берегись, старый ворюга… ужа Бахурев-то табе…

— "Дети Урагана", — заправщик не сводил глаз с дороги. — Мотай отсюда, Ветерок. Это "Дети Урагана".

— Дорожная банда? — брови юноши плавно поднялись. Однако их хозяин — с гидранта не подумал даже привстать.

— Хуже, — мужчина понизил голос. — Как недавно правительство основательно почистили — так они и появились. Молодые совсем, а злости… Кто говорит — нанятые врагами Бахурева, кто от чистки уцелел, кто — что иное… ох сделают они сейчас…