Не все мухи попадают в Ад

Сыров Владимир

— Вот, смотрите. Говорят, теперь он будет следить за моим даром, если тот вдруг проснётся. Чтобы я не спалил себя и окружающих. И кстати! Проклевывается. Говорят, в течение года назреет!

Я хмыкнул, но внутри защемило — а у меня-то дар уже есть, но заблокирован. Что скажет Клименко?

— Ладно, моя очередь, — кивнул я и шагнул к двери.

Краем уха уловил, как Антон тут же засыпал Макса вопросами:

— Больно было? А что там внутри? А тебе уже сказали…

Но дверь закрылась, оставив их перешёптывание снаружи.

Кабинет

оказался небольшим, но заполненным странными приборами. В центре стояла знакомая капсула с полупрозрачными стенками, окружённая мониторами. Рен Клименко, как всегда безупречный в своём чёрном костюме, опирался на стену рядом с дверью. Интересно, как он так быстро дошел сюда? Мы ведь побежали почти следом… Взглянул на второго взрослого в этой комнате.

За столом у капсулы сидел врач — мужчина лет сорока с усталыми глазами и бейджем "Др. Волков" на груди.

— Так, Экрон, — Клименко кивнул в сторону капсулы, попутно ставя галочку в планшете, ­ я понял это по движению пальцев. Йоу. — Разувайся, подходи к доктору и ложись. Не бойся, это только диагностика. Проверим и тело, и состояние ядра.

Я колебался, глядя на холодный блеск аппарата.

— Рен Клименко, можно вопрос? — мои пальцы непроизвольно сжали край рубашки. — У меня же блокировка... Она не помешает?

— Нет, — врач поднял голову от бумаг. — Во время сканирования блокировка автоматически снимается. Это встроенная функция для такого типа капсул. — Его взгляд стал внимательнее. — Тебе ведь уже делали подобное, не так ли?

В памяти всплыли обрывки воспоминаний: белый свет, жужжание приборов, чьи-то встревоженные голоса...

– Да. Делали.

Скинув ботинки, я подошёл к капсуле. Ее поверхность оказалась неожиданно теплой, будто живой, а не холодной, как я предполагал. По краям стекла виднелись тонкие прожилки, пульсирующие слабым светом - как сосуды. Холодный металл кушетки заставил вздрогнуть. На секунду всё потемнело, затем вокруг меня вспыхнули голубоватые голограммы — точная проекция моего тела, будто меня разрезали на слои. Как показывали в фильме про Тони Карка. Видны были кости, мышцы, а в центре груди... что-то пульсирующее, переплетённое светящимися нитями.

— Не двигайся, — донёсся голос врача сквозь стекло.

Я замер, наблюдая, как на экране рядом быстро заполняются графики и диаграммы. Доктор что-то внимательно изучал, иногда бросая взгляд на меня, потом снова на монитор. Клименко стоял неподвижно, но его глаза неотрывно следили за процессом.

Когда проекция увеличила масштаб, я разглядывал странное образование у сердца. Чётко видно было круглое уплотнение, оплетённое тремя пульсирующими нитями. Они отличались от остальных — толще, ярче, каждая со своим оттенком.

— Интересно... — пробормотал врач, его пальцы замерли над клавиатурой. Данные продолжали потоком заполнять экраны, но его внимание теперь было приковано только к этой аномалии.

Прошло ещё двадцать секунд в

напряжённой тишине, прежде чем голограммы погасли, а крышка капсулы с лёгким шипением поднялась. Воздух внутри оказался прохладным и пахнущим озоном.

— Владислав, подойди ко мне, — Клименко стоял у стола с планшетом в руках. Его голос звучал ровно, но в глазах читалось что-то новое — возможно, уважение? — Твой аспект молний... Он развился до первой ступени. Пока в зачаточном состоянии, но уже не нулевой уровень. Это хорошо. Прими мои поздравления.

Я почувствовал, как в груди что-то ёкнуло — смесь гордости и тревоги. Значит, годы блокировки прошли не впустую!

— Однако, — он продолжил, положив руку мне на плечо, — прежде чем снимать блокировку полностью, тебе нужно научиться контролировать хотя бы это. Преподаватель уже предупреждён — будешь посещать специальные занятия. Остальные аспекты пока спят. Но когда проснутся... — он обменялся взглядом с врачом, — мы будем готовы.

— Браслет.

Он надевает мне на левую руку небольшой прибор — минималистичный, почти незаметный. Серебряное кольцо с парой крошечных индикаторов, мерцающих тусклым голубым светом.

— Носи, не снимай. Он будет контролировать изменения в твоём даре, следить за его стабильностью. Не допустит дестабилизации.

Пауза. Врач изучает моё лицо, проверяя, понимаю ли я серьёзность его слов.

— Как закончишь младший курс — снимешь. А пока…

Он щёлкает чем-то на браслете, и я чувствую, как внутри груди что-то ослабевает. Будто сняли тяжёлый камень, который я даже не замечал.

— Блокировку чуть ослабили. Так тебе будет проще научиться контролю. Тело твоё уже готово, нагрузки выдержишь.

Его голос твёрдый, но в глазах — что-то вроде… осторожности?

— Не переживай. Браслет поглотит излишки энергии. С первой ступенью справишься легко. Окружающим не навредишь.

Он ждёт.

— Понял?

— Да, Рен. Спасибо.

Я киваю и разворачиваюсь к двери, но за спиной слышу его голос:

— Иди, зови следующего.

***

Как только дверь закрывается за Владиславом, врач откидывается в кресле и проводит рукой по лицу.

— Рен…

Его помощник поднимает бровь.

— По магии у парня всё в норме. Но тело…

Папка с анализами раскрывается с тихим шуршанием.

— Костная структура отличается от типичной детской, ммм… человеческой. Шесть процентов примеси хитина.

Молчание.

— Это… странно. Что-то из родословной? Наблюдаем.

***

Пысы:

За наградку к книге (любую, даже 10 рублей) дарю чибики?

Глава 6

Тьма в комнате ещё не успела отступить перед рассветом, когда мои веки дрогнули и разомкнулись. На циферблате часов, лежащих на тумбочке, светились зелёные цифры — 6:17.