Не все мухи попадают в Ад
Шрифт:
— Да ладно, я сам расскажу! — перебил Максим, нервно теребя край своей рубашки. — Короче, это Антон Пылаев. Наш третий сосед. Так вот, мы гуляли по мужскому крылу, и тут увидели одного типа — вроде как четвероклассник. У него с братом Антона...
— Дайте я! — не выдержал Антон. Его пухлые щёки покраснели от возбуждения. — Этот кретин постоянно лез к моему брату! Ну и получал по полной, сам напрашивался. А теперь, видимо, через меня решил брата донимать.
Он сердито шмыгнул носом, надув губы. В его глазах читалась та обидчивая злость, какая бывает только у детей, когда их втягивают в чужие
— Не знаю уж, из-за чего они там сцепились, — продолжал Антон, размахивая короткими ручками. — Может, из-за девчонки, может, из-за того, кто круче в "Бабл-квасе"... Но этот тип сегодня орал, что достанет где-то ключ и ночью к нам вломится! В коридоре-то мы не подрались — там же камеры висят. Он только языком чесал. Но в комнате-то камер нет! Вот мы и... э-э-э... подготовились.
Максим виновато потупился, когда я перевёл взгляд на него. Видимо, их "подготовка" заключалась в том, чтобы атаковать первого, кто откроет дверь.
— Да, Влад. Мы совсем про тебя забыли! — Антон шлёпнул себя по лбу с такой силой, что щёки затряслись. — Надо было хотя бы в глазок посмотреть, прежде чем бить...
Я наблюдал, как его смуглое личико меняет выражения: сейчас в нём читалась смесь вины и детского восхищения "крутой разборкой". Максим же нервно покусывал губу — его пальцы непроизвольно повторяли движения моего контрудара.
— Молодцы, что решили говорить на его языке, — кивнул я, отмечая, как Антон при этих словах невольно выпрямился, а Максим замер, будто боясь спугнуть моё одобрение. — Но где он вообще ключи возьмёт? Скорее всего, просто понтовался. — Я встал, потирая скулу, и вдруг осознал: их страх был настоящим, детским, не наигранным. — Хотя... пре-вен-тив-ный удар — идея неплохая. – По слогам выговаривая сложное слово, одобрил я их действия. Скула заживет.
— Извини, Антон, — я нервно провёл языком по пересохшим губам, чувствуя, как адреналин постепенно отпускает. Пальцы сами собой подёргивались, когда я поднимал сброшенную перчатку. — Сработал на автомате, даже не разобрался... — Ткань перчатки неприятно липла к потным ладоням, когда я протягивал руку для примирения. — Мир? Нам ведь ещё несколько лет бок о бок учиться.
Антон, всё ещё сидящий на полу, удивлённо моргнул. Капля пота скатилась по его виску, исчезнув в складке пухлой щёки.
— Да нормуль, — он фыркнул, но руку принял. Его ладонь оказалась неожиданно мягкой и тёплой, совсем не похожей на грубые руки уличного задиры. — Ты шустрый, хех. Но чем это ты меня так... зарядил? Будто током шарахнуло. — Он потер шею, где остался красноватый след.
Максим, стоявший чуть поодаль, вдруг оживился:
— О, да у Влада дар уже есть! Только на блокировке, — он игриво подмигнул. — Иногда молниями бьётся, ха-ха! Рядом спать — себе дороже.
Глаза Антона округлились, став похожими на два тёмных блюдца. Его рот беззвучно открылся и закрылся:
— О... ого... Это... ого...
Не дав ему опомниться, я наклонился и подхватил Антона под локоть, помогая подняться. Вблизи он оказался крепким, коренастым пацаном с веснушками, рассыпанными по носу, и смешными ямочками на щеках, когда он улыбался. Его тёмные волосы торчали в разные стороны, будто он только что проснулся.
— Ну что, — я оглядел обоих, — втроём
Антон, наконец придя в себя, стукнул себя кулаком в грудь:
— Да, нормально! Разберёмся! — Его голос сорвался на писк, отчего Максим фыркнул, но тут же сделал вид, что закашлялся.
***
Утро вторника, 2 сентября 2037 года, встретило нас ярким солнечным светом, пробивающимся сквозь высокие окна академии. Первый настоящий учебный день начинался с классного часа, где нас, шестнадцать первокурсников, наконец-то познакомили друг с другом официально.
После обязательных представлений нас повели по длинным коридорам, снова показывая учебные аудитории, только уже знакомя с преподавателями. Они оказались, как ни странно, разными: от суровой учительницы основ магической теории с вечными чернильными пятнами на мантии до миловидного наставника по боевой подготовке, чьи руки были покрыты сеткой бледных шрамов от, как выяснилось, поединков.
Но настоящий фурор произвело повторное появление Рена Медведева. Когда этот двухметровый гигант вошёл в кабинет, стекла в окнах задрожали, а несколько девочек в первом ряду непроизвольно вскрикнули. Мы с парнями переглянулись - ну лол, серьёзно? Кажется, он один мог заменить всю школьную охрану.
Знакомство со всеми заняло около двух часов, после чего нас ненадолго оставили в классе одних. Мгновенно образовались группки по интересам: кто-то устроил турнир по мобильному «бабл-квасу», другие обменивались историями о своих семьях, третьи просто болтали ни о чём. Типичная картина, когда собираются дети восьми-девяти лет без присмотра взрослых.
Тишину нарушил чёткий стук каблуков в коридоре. В класс вошёл Рен Клименко, и все мгновенно замолчали. Его чёрный костюм выглядел безупречно, а голос звучал твёрдо.
– Сейчас и после обеда начинаем диагностику. Жду каждого в медицинском кабинете на первом этаже. Интервал - пять минут между учениками.
Мы с Максом и Антоном переглянулись. Не сговариваясь, вскочили с мест первыми - когда важные люди говорят о важных вещах, нечего зевать!
Пустые коридоры первого этажа казались нереально длинными без привычной толкучки. Только монотонный звук швабр технического персонала нарушал тишину. Где-то вдали слышался приглушённый голос преподавателя, ведущего урок. Наши шаги гулко отдавались по кафельному полу, пока мы приближались к заветной двери с красным крестом.
Мы подошли к двери медкабинета, и тут же завязался спор: кто пойдёт первым? Быстро решили это классическим способом — «камень-ножницы-бумага». Моя бумага накрыла камень Антона, а его ножницы проиграли камню Максима. В итоге я оказался вторым в очереди.
— Удачи, — усмехнулся я, когда Макс, бледнея, потянулся к ручке двери. — Может, тебе укол поставят, и ты потом сидеть не сможешь? Ха-ха-ха!
Он скорчил рожу, но исчез за дверью.
Три минуты спустя...
Дверь открылась, и Максим вышел с совершенно невозмутимым лицом. На его запястье теперь красовался браслет — тонкий, металлический, с едва заметной голубой подсветкой. Он протянул руку, демонстрируя его нам: