Не все мухи попадают в Ад

Сыров Владимир

Оказывается, и такая тоже есть.

В голове молниеносно проносится анализ:

Физическое преимущество - на его стороне. Правовое - на моей. Эмоциональное состояние - он на грани срыва

Использую технику контролируемой эскалации:

— Кирилл, — произношу чётко, делая акцент на имени, которое все-таки смог вспомнить (личное обращение снижает уровень абстрактной агрессии), — ты же умный парень. Прекрасно понимаешь, что драка приведет к автоматическому наказанию через систему мониторинга.

Он

замирает, и я вижу, как в его глазах мелькает момент осознания.

Попал.

Но нельзя останавливаться - нужно закрепить эффект.

— Я просто наблюдательный, — добавляю с лёгкой усмешкой. — Но ирония в том... — делаю театральную паузу, — что ты злишься на кого-то там, кто сильнее физически, сильнее в магии. На того, кто способен дать тебе отпор, а сейчас сомневаешься, стоит ли связываться с восьмилеткой.

Его лицо вспыхивает - попал в болевую точку. Но теперь это уже не слепая ярость, а осознанное унижение.

Идеально.

В этот момент замечаю важные события с ним.

Его браслет мигает чаще, но не переходит в тревожный режим.

Плечи непроизвольно опускаются - признак снижения агрессии.

Взгляд на мгновение отводится в сторону - разрастается внутренний конфликт.

Я готовлюсь к следующему вербальному ходу, держа в уме несколько возможных сценариев развития событий...

Его лицо пылает яростью, но за этой вспышкой я вижу нечто более хрупкое и глубокое — страх. Не за себя, нет. Страх потерять контроль, потерять лицо перед другими, перед собой. Что странно, раз в комнате мы одни.

Страх перед собой – признать, что восьмилетний пацан с насмешкой в глазах смог его довести. Его рука дёргается в странном, почти болезненном жесте — то сжимается в кулак, то отдёргивается, будто он спорит сам с собой и оба участника спора проигрывают.

"Именно так, сожри его", — мелькает у меня в голове.

Я ловлю момент, когда внутри Кирилла что-то рвётся. Гордость поднимается выше рассудка, давит на всё остальное, как горячий пар в закрытом чайнике. Я опускаю взгляд — не слишком резко, чтобы не сбить его с толку, но достаточно, чтобы дать повод. Усмешка на губах — едва уловимая, почти случайная, но она делает своё дело.

— Давай же, — шепчу, как будто устал, как будто предлагаю. — Покажи всем, как ты умеешь решать проблемы.

Кулак летит. По дуге, широким, нелепо предсказуемым движением, как в плохом индийском боевике. Я пытаюсь уйти вбок, но опаздываю — не кулак, левая рука вцепляется в ворот куртки и дёргает меня с силой. Ткань трещит, и меня швыряют на кровать. Металлическая спинка больно впивается в плечо, будто напоминая о реальности происходящих событий. Но я не задерживаюсь, перекатываюсь и разворачиваюсь, пока он ещё не понял, что потерял инициативу.

Он идёт на меня, уже с фразой на

губах — наверное, собирается сказать что-то пафосное, может быть, обидное — но подушка, которую я бросаю с упреждением, влетает ему прямо в лицо. Этого хватает: на полсекунды он теряет контроль над ситуацией. Достаточно.

Я подскакиваю, хватаю его за руку и, не раздумывая, кусаю. Ну а что?

Надо же…

Сожрать.

Кусаю не как ребёнок в истерике, а точно, намеренно, в мягкое место под косточкой запястья — туда, где боль простреливает всю конечность. Он дёргается, и мы вместе падаем на пол.

Кирилл оказывается сверху. Его кулак врезается мне в бок — тупо, тяжело, как удар мешком с песком. Из лёгких вырывается воздух, но в тот же момент моё колено находит цель — бедро, чуть сбоку от паха, там, где проходит нерв. Судорога. Он сжимается, и я получаю секунду, чтобы перевести дыхание.

Мы катаемся по полу, как два злых котёнка, пинающихся в пыли. Его пальцы тянутся к моей шее, но это не настоящая попытка задушить — скорее, демонстрация, угроза. В ответ я царапаю его — не сильно, но так, чтобы боль щипала кожу.

И вдруг — рывок за волосы. Сильный. Я не ожидал. Настоящая, жгучая боль вспыхивает в черепе, глаза темнеют на миг, но именно это… возвращает мне фокус. Всё становится резким. Чётким.

Он сильнее. Это факт. Но его сила не знает, куда ударить. Его техника — из учебника. Каждое движение можно прочитать ещё до того, как он его начал. Мой браслет уже тёплый — система чувствует адреналин, пульс зашкаливает. Его — мигает тревожно-оранжевым. Система предупредила. Ещё немного — и сработает прдупреждение.

Мы замерли в странном равновесии - его пальцы в моих волосах, моя рука, готовая выкрутить его запястье до хруста. Где-то в глубине корпуса уже сработал сигнал тревоги - скоро придут.

"Интересно, сколько секунд осталось?"

Его дыхание хриплое, горячее. Капли пота падают с его подбородка мне на лицо.

— Отпусти, — внезапно сдаётся он, и в его голосе я слышу неожиданную ноту уважения?

— Ты первый, — отвечаю я, но ослабляю хватку ровно настолько, чтобы показать готовность к перемирию.

Мы разъединяемся как два магнита - медленно, с неохотой. Он отползает к стене, я остаюсь сидеть на краю кровати. Мои руки дрожат, но я сжимаю их в кулаки - нельзя показывать слабость.

— Ты... ненормальный, — он вытирает лоб рукавом, оставляя грязную полосу на куртке. В его глазах читается странная смесь злости и восхищения.

— Спасибо, — ухмыляюсь, чувствуя, как губа распухла от удара. Металлический привкус крови на языке.

В этот момент из коридора доносятся торопливые шаги. Кирилл вскакивает, машинально поправляя помятую одежду. Его движения резкие, нервные.