Не введи во искушение
Шрифт:
— Он себя именует Лениным.
— За ним стоит совсем незначительная группа, но она имеет перспективу роста, ибо спекулирует на самых низменных чувствах человека. На эту партию нам, Эрих, и требуется сделать свою ставку.
— Что вы имеете в виду?
— На эту мысль меня натолкнул один ульяновский тезис. Совсем недавно я познакомился с маленькой работой этого Ленина, он её назвал «Тезисы ЦК». В них выражена политика социал-демократов крайне революционного толка. Там есть один тезис, который не должен пройти мимо нашего внимания: поражение
— А не перебросится ли эта революция, Пауль, потом к нам в Германию?
Гинденбург улыбнулся.
— Ну, уж у себя-то мы с ней справимся.
К стрелкам пришло пополнение. С маршевой ротой прибыл унтер-офицер Супонин, роста малого, но голосистый. Был он из ивановских рабочих, мастер поговорить с солдатами, за что те и любили унтера.
Супонин все разговоры с солдатами сводил к войне. Вопросы задавал с подковыркой:
— А что, солдатушки, бравы ребятушки, желаете ли вы продолжения войны?
Обычно подобные разговоры он заводил, когда вокруг собиралось несколько человек. И услышав ответ, что война у всех уже в печёнках сидит, продолжал:
— Кому, братушки, война, а кому и мать родна.
— То так, — соглашались солдаты.
— А дома, поди, жонки ждут, детишки.
— Уж как ждут... И руки по земле соскучились...
— Кончать эту войну надобно, братушки.
— А как её кончить, подскажи, унтер, коли там в окопах немцы и австрияки сидят.
— Так они же — ваши братья, такие же, как вы, крестьяне и рабочие. Они тоже домой хотят. Вы покинете окопы, и они тоже.
— Ну ты сказал! Чтоб немец окоп покинул?
— Покинет, братцы, покинет. В этом и есть пролетарская солидарность.
— Да я хоть и сейчас ушёл бы домой, так меня в трибунал поволокут, — возмутился солдат с изрытым оспой лицом.
— Фёдор правду сказывает, — поддержали товарищи.
Супонин снова голос подал:
— Коли один Фёдор уйдёт — трибунал, а коли рота, полк, дивизия, а там глядишь, и весь фронт — на всех-то трибуналов не хватит...
— Коли весь фронт, иное дело...
Подобные разговоры Супонин заводил не раз и всегда находил поддержку среди солдат.
Об этих разговорах услышал хорунжий Алексей Любимов и тут же доложил генералу Краснову. На его удивление Краснов отнёсся к происходящему серьёзно: тут же поручил арестовать агитатора. Но когда отправились забирать Супонина под стражу, унтер-офицера и след простыл. О том доложили командиру дивизии. Краснов был в гневе, приказал выставить караулы, но агитатор успел скрыться, посеяв среди солдат семена возмущения, которые уже в ближайшее время взошли буйной дурман-травой.
10-й Донской казачий полк с боями
За участие в сражениях Шандыба получил второго Георгия. Иван как-то поймал себя на мысли, что его давно уже покинул страх: душа очерствела. В числе первых он бросался в атаку, и в эту минуту его охватывала звериная жажда схватки с противником.
Получил Георгия и Степан Ус. А Стрыгин Ваньку раз за плечи приобнял, пожаловался:
— Я, Шандыба, в последние дни прошу у Господа покоя. Молюсь, как бабаня меня учила: «Боже, милостив буди мне, грешному». А что до Георгиев, так моё от меня не уйдёт...
Молился Семён, да пуля-дура его подстерегла...
Это случилось у Шандыбы на глазах.
Поздней осенью их полк, прикрывая отступающую бригаду, прорвался к железнодорожной узловой станции. Немцы плохо её охраняли. Казаки неожиданно ворвались, рубили противника. Немецкие солдаты разбегались по станции кто куда, беспорядочно отстреливаясь. Пожалуй, бой можно было считать законченным, и казаки ждали сигнала отхода, как вдруг из ворот депо выполз бронепоезд. Он шёл медленно, и так Же угрожающе медленно вращалась его орудийная башня: наводчик выискивал цель.
Не успели казаки поворотить коней, как с бронепоезда ударили пулемёты, раздался орудийный выстрел. Шандыба видел, как конь под Стрыгиным встал на дыбы и рухнул, придавив Семёна.
Соскочил Иван с Воронка, бросился к товарищу, склонился, но Семён был мёртв — осколок угодил ему прямо в лоб.
Генерал Краснов и представить себе не мог, что его личность станет предметом обсуждения в штабе Верховного командования германской армии.
Он по-прежнему водил Сводную казачью дивизию в рейды, тревожил тылы противника, его конники сеяли панику и ужас.
В один из октябрьских дней, когда первый морозец по утрам уже прихватывал траву, дивизия возвращалась с удачного рейда.
Выслав боевые разъезды и авангард, Краснов ожидал сведений. Людей не торопил, казаки ехали шагом, передыхали. Слегка отпустив поводья, Краснов оценивал прошедший рейд. Получилось, как задумано: наступление немецкого корпуса приостановлено, скоро дивизия выйдет к своим и можно будет дать отдых коням и людям. Рейд прошёл успешно, потери малые. Командующий армией генерал Брусилов будет доволен.
Мысли перебросились в Петроград: с некоторых пор так стал именоваться Санкт-Петербург. Пётр Николаевич подумал, что давно не получал никаких известий от жены. Может, в штабе армии его сейчас ждёт письмо?
Краснов достал карту местности, долго в неё всматривался... Который раз он изучал десятивёрстку: всё, от названия сёл до расположения дорог, было ему хорошо известно, и всё же...
Подозвав адъютанта, Краснов велел пригласить полковых начальников. Те подъехали, когда к генералу прискакал казак из авангарда и сообщил, что путь дивизии перекрыла конница венгров.