Не заключайте сделку с дьяволом
Шрифт:
– Да, – сказала Люси. Он ведь взял ее душу. Так почему бы ей не взять его? – Да, да, да! – повторила она. Мушки перед ее глазами неожиданно превратились в невиданное сочетание света и красок столь богатой цветовой гаммы, что это было трудно смотреть. – Да! – крикнула она, напряжен но вытянувшись под ним.
Диего сделал сильный рывок и, войдя в нее до предел;:, хрипло вскрикнул, содрогнувшись всем телом. Они на мгновение замерли, настолько слившись воедино, что Люси отчетливо ощущала спазмы, когда внутри изливалось его семя. И в этот момент острого наслаждения Люси со всей ясностью поняла, какую грубую ошибку совершила.
Глава 20
Дорогая Шарлотта!
Я взял на себя смелость попросить мистера Бейнса поговорить с мистером Притчардом относительно его арендатора и обнаружил, что он имеет столь же смутное представление об истинной цели испанца, как и каждый из нас. А что говорит об этом полковник? Он уже прибыл в Лондон?
Ваш озабоченный кузен Майкл.
Люси проснулась несколько часов спустя в таком блаженном состоянии умиротворенности, какого еще никогда не испытывала. Она лежала с закрытыми глазами, смакуя ощущение того, что она женщина.
И имеет любовника. Блестящего, изумительного любовника.
Нетти была не права – мужчина, как оказалось, мог брать женщину гораздо чаще, чем один раз в ночь. Второй раз это было через час после того, как она освободилась от девственности. Все началось, когда Диего стал мыть ее, и делал это так нежно, что она чуть не заплакала.
Но вскоре его действия сменились поцелуями, пьянящими ласками и заигрываниями. Люси и понятия не имела, что мужчина может быть таким страстным. Раз за разом он доводил ее до наивысшей точки возбуждения, пока она не стала умолять его о большем, как он и обещал. Она умоляла Диего заполнить собой принадлежавшее ему место в ее теле, чтобы вновь увидеть, как он утрачивает свою хваленую выдержку. И каждый раз Люси испытывала неземное наслаждение.
Ей следовало бы прийти в ужас от своего бессовестного поведения, но никакого ужаса она не испытывала. Почему? Да потому что ее лишил девственности Диего, который сделал это с заботливой нежностью мужа.
Возможно, это была их единственная ночь вместе. Отрезвев от этой мысли, Люси открыла глаза и повернулась к нему, чтобы запомнить лицо, которое стало таким дорогим.
Постель была пуста. Она в панике села и тут же увидела Диего в брюках, который, стоя у стола, рассматривал что-то, склонив голову, при свете масляного фонаря.
Он смотрел ее блокнот для эскизов.
– Нашел что-нибудь интересное? – спросила Люси. Диего вздрогнул, но не взглянул на нее.
– Очень хорош рисунок, на котором ты изобразила меня. Ты очень талантлива.
– По правде говоря, рисунок не совсем закончен. – Ободренная его одобрением, Люси взяла в руки блокнот. – В Англии у меня не хватило времени добавить последние штрихи, а теперь я не смогу сделать этого, потому что нет ни карандашей, ни чернил, ни грифелей.
– Придется исправить положение. – Диего повернулся к постели. В его взгляде появилось голодное выражение.
Но как же соблазнительно он выглядел без сорочки – сплошные мускулы, чуть оттененные черными волосками! Ее взгляд скользнул вниз, где на брюках
Она позволила простыне соскользнуть вниз настолько, чтобы обнажилась одна грудь.
– Вернись в постель, Диего. Еще очень рано.
Тихо выругавшись, Диего оторвал от нее взгляд, продолжая надевать сорочку.
– Не так уж рано, дорогая. Час назад сменилась вахта. Еще немного – и проснутся Рафаэль и его первый помощник, а мне не хотелось бы, чтобы они заметили, что я не ночевал в каюте. – Он застегнул пуговицы на сорочке. – Мы должны по возможности оберегать твою репутацию, пока не прибудем в Испанию и не сможем пожениться.
– Пожениться? – У Люси радостно запрыгало сердце. – Но ты сказал… я думала…
– Я лишил тебя девственности. Я не какой-то бессовестный тип, чтобы обесчестить тебя и бросить.
Все это он говорил без всяких эмоций.
– А как же твое поместье? Ты говорил, что дедушка не отдаст его тебе, если мы поженимся.
– Это не имеет значения, – коротко сказал Диего с таким видом, что было понятно: это имеет большое значение.
– Но, Диего…
– Я не Ханфорт, – сказал он и, отыскав галстук, завязал его. – Когда женщину лишает невинности достойный мужчина, это налагает на него определенные обязательства, а я свои обязательства всегда выполнял.
Люси возмутилась. Она не хотела быть его обязательством.
– Это я соблазнила тебя, Диего. Не говори об этом так, словно ты овладел мной против моей воли.
– А разве не так? – Он взглянул на нее, и выражение его лица смягчилось. – Полно тебе, милая. Я мог остановиться в любой момент, если бы захотел. Просто не стал бы смотреть на твое соблазнительное тело, а заполз бы под кровать и достал ключ, что я, кстати, и сделал, но гораздо позже, – сказал он, показывая ей ключ. – Твои тактические приемы не смогли бы надолго задержать меня здесь, если бы я сам не захотел остаться.
– Ты не хотел оставаться. – Люси почувствовала себя виноватой, вспомнив, какими методами убеждала его. – Ты это сделал, потому что я угрожала отдаться другому и взвалить на тебя вину за утрату девственности.
Он приподнял бровь:
– А я сказал, что ты блефуешь, ведь так? Ты и не подумала уйти из каюты. А если бы попыталась, я бы запер тебя на ключ до конца поездки. Я бы не позволил другому мужчине взять тебя.
– Почему? – прошептала Люси.
– По той же причине, по какой я впервые поцеловал тебя, – потому что сам хотел затащить тебя в постель. Я хотел овладеть тобой с того момента, как увидел тебя в вишневом саду. – Он говорил почти сердито, как будто против воли. – Я и сейчас хочу тебя. – Он шагнул к ней, остановился, потом отвернулся и продолжил одеваться. – Но с этим придется подождать до того, как сочетаемся браком.
Люси молча наблюдала, как он сел, чтобы надеть сапоги. Ей следовало бы радоваться, что он решил жениться на ней. Но Люси почему-то не могла избавиться от чувства, будто он делает это против своей воли.
Дело было не в том, что Диего отказывался говорить о любви. Она ведь тоже не говорила, что любит его. Но в ее ушах звучало слово «обязательство». Ему было очень трудно выполнить обещание маркизу, чтобы получить свое поместье, а теперь он был готов отказаться от этого? Потому лишь, что лишил ее девственности?