Не запирайте вашу дверь
Шрифт:
Так что над тем, что теперь нужно делать, мы ломали голову порознь. Единственное, что мы сделали вместе, это нашли еще несколько следов кроссовок неизвестного, ведущих к нашей калитке.
— Чайник закипел, заливай! — скомандовала Вика.
Из чайника я вылила весь кипяток, пока еще без соли и сахара, в рядком стоящие на столе трехлитровые банки с уложенными в них огурцами и накрыла банки крышками. На веранде остро запахло чесноком.
Рассматривая банки с огурцами, постепенно превращавшимися из зеленых в темно-оливковые, я решила вспомнить
Что было первым? Ах да, сначала об этом сообщил зять — о том, что в четверг залезли к Зайцевым, залезли, все перерыли и ничего не взяли. Согласно одной из последних версий, могли взять старую, редкую вилку. Заметили бы это Зайцевы? Да нет, конечно же, не заметили бы. И другие ограбленные не заметили бы.
Еще одна хорошая версия: Колька лазил на разведку, а зимой они вместе с Федором Николаевичем вытаскивали с дач хорошие вещи и потом по объявлениям продавали.
И вот они оба в больнице, а вор все еще орудует.
А могло быть и по-другому: кроме них, был кто-то третий, например организатор преступлений, которому они остались должны деньги или вещи. Он-то и залез к Федору Николаевичу. А зачем он устроил такой беспорядок? Маскировался под предыдущего вора?
А вдруг этот кто-то просто нанял Кольку? Ведь то, что после последней электрички сторож обходит участки и закрывает калитку, известно всем.
— Сливай сюда воду из банок, — сказала мне Вика, подставив большую кастрюлю. — Двадцать пять минут прошло, им хватит…
Взяв полотенце, так как банки были горячими, я осторожно вылила из них слегка позеленевшую воду. Подруга поставила кастрюлю с водой на огонь.
— Сколько соли добавляем? — спросила она меня.
Эти три банки предназначались мне, три предыдущие и три последующие — ей.
— Если считать, что в трехлитровую банку, кроме огурцов, входит полтора литра воды, а на литр нужно положить ложку соли и ложку сахара, то положим по пять ложек и того, и другого, — задумчиво ответила я, стараясь распределить свои умственные силы между двумя проблемами. — И в каждую банку по три ложки уксуса. Или по четыре.
Вика промолчала, и я вернулась к своим рассуждениям.
А если это просто совпадение? Совпадение — то, что они стреляли друг в друга, не хотели они этого, просто Колька спьяну день своего дежурства перепутал. А залезал на дачи вовсе не он, а кто-то, кого нанял лазить за вилками Федор Николаевич, и тот хотел получить свои деньги и… И что?
Из наших подозреваемых остался только зять. Он живет напротив нас, все про всех знает, и перед каждым ограблением демонстративно уезжает. Уезжает, потом приезжает и сообщает про ограбление. И размер ботинок… Стоп!
— Вика, а откуда он узнал про ограбление? — почти подпрыгнув на стуле, резко обратилась я к стоящей у плиты подруге. — Помнишь, мы приехали, а зять по дороге от станции сказал, что к Зайцевым залезли?
— Как? — удивленно воскликнула Вика, выронила ложку в закипающий рассол и, сосредоточенно задумавшись,
— И правда, — пробормотала она через некоторое время. — Он уехал в среду вечером, мы тогда вместе с ним уезжали, причем в среду он до Москвы доехал, а в субботу, выйдя из электрички, уже знал про ограбление в четверг… Подожди, нехорошо так сразу его обвинять! Может быть, ему сын отсюда позвонил, здесь телефон работает по вечерам, с семи до девяти, из сторожки звонить можно, сторож обычно телефон к двери выносит.
— А для чего сыну понадобилось звонить и про ограбления сообщать? Ведь не к ним же залезли.
Пожалуй, надо еще раз вспомнить все обворованные участки, подумала я. Вспомнить и определить, что же связывает их друг с другом.
Вика вылила рассол из кастрюли в банки, оставив ложку на дне кастрюли, я добавила уксус, закрутила крышки, и мы опять перестали разговаривать друг с другом: молча ели, молча мыли посуду, молча ходили за водой…
Я снова и снова перебирала в уме все, что произошло. Перебирала, рассуждала, сопоставляла… Но увы. Хотя временами мне казалось, что спасительная мысль — умная мысль — где-то рядом…
Может быть, надо не искать общее для всех обворованных участков, а объединить их по группам? А кого с кем объединить? Например, у кого есть дети — в одну группу, а собаки — в другую. Или тех, кто бывал за границей — в одну, а пенсионеров… Нет, не так! Пенсионеры есть везде, а вот собаки и маленькие дети…
Интересно, с кем бы объединить Аллу Павловну — с Розой или с соседями Горы? Или с теми богатыми «товарищами» с первой улицы? Есть ли у них дети? Вот у Розы детей нет, но сама она склочная, недобрая и любопытная, то есть лезет во все «дыры». И, конечно, скандалит и сплетничает.
А чем провинились перед вором соседи Горы? Конечно, для некоторых заграница до сих пор, как красная тряпка для быка… или как красный флаг для коммуниста — увидел, и вперед! И что общего могло быть у Розы с Аллой Павловной? Впрочем, кое-что — совсем немного — все же есть!
Что обо всем этом думала Вика, я не знала, но мучилась она не меньше меня. Спать мы легли не просто уставшие, а в полном изнеможении.
Она медленно шла… Нет, не шла. Она сидела на березе, на толстой ветке, и скучала в одиночестве, меланхолично разглядывая улицу. Где же они, эти приставучие коты?.. Почему-то именно тогда, когда что-то нужно ей, у всех оказываются свои дела…
«А ведь выбора, в сущности, и нет, — подумала кошка и положила морду на передние лапы. — Один потребует беспрекословного подчинения и наивного обожания, будет изводить ее придирками и нелепыми требованиями; другого надо тащить по жизни за шкирку, учить, опекать, защищать, а потом он подрастет и, скорее всего, найдет молодую, симпатичную глупую кошечку…»
Ей захотелось потрясти лапой, словно она наступила в грязную лужу. Она даже посмотрела вниз, под березу, но нет, там было сухо. Видно, это была мысленная лужа…