Не жди моих слез
Шрифт:
— Глаза у него красивые, — неожиданно для себя изрекла я. — Глаза — зеркало души. Так, кажется, говорят, а, мама? Может, это тоже чьи-то бредни?
Мать посмотрела на меня недоуменно и слегка встревоженно.
Я повалилась на диван и, задрав ноги, разразилась глупым девчоночьим смехом.
— Ты мне так и не рассказала, как дела в институте, — невозмутимым голосом продолжала мама, переждав приступ моего смеха.
— Да вроде нормально. Я ведь уже доложилась по телефону, что все зачеты и экзамены
— Я не про то, — неожиданно перебила меня мать и, поставив утюг носом кверху, посмотрела на меня испытующе и слишком многозначительно. Так она обычно смотрела на своих учеников, пытаясь вызвать у них доверительные чувства. — Наверное, у тебя появились знакомые ребята. Может, по кому-то из них ты скучаешь. Я говорила отцу: зачем ей ехать к нам на каникулы? Какие здесь могут быть перспективы в смысле…
— В смысле чего, мама? — притворилась глупенькой я.
— Ну, я имела в виду интересные общения и вообще…
Мать смущенно опустила глаза и схватилась за утюг.
— Ты хотела спросить, есть ли у меня в Москве… — начала было я свою фразу и вдруг, увидев входившего в комнату Леню, завершила ее совсем не так, как намеревалась —…есть ли у меня в Москве любовник, да, мама? — Меня снова стал разбирать смех, но я сумела сдержаться. Знаете, благодаря чему? О, это явление я сама до сих пор не могу объяснить. Дело в том, что из тихо работающего приемника вдруг полились звуки Гимна Советского Союза, и у меня по коже забегали мурашки — почему-то они до сих пор бегают у меня при звуках этой музыки. — Леня, как ты считаешь, у меня есть в Москве любовник?
— Нет, — сказал он и едва заметно мне подмигнул. — Нонна Викторовна, я прожил несколько лет в Москве. Поверьте мне, там никудышные мужчины. Наверное, всему виной эти, как их называют, стрессы. Правда, инфанта?
Теперь приступ смеха одолел маму.
За ужином мы вовсю играли в свою игру, а родные по мере возможности нам подыгрывали. Лучше всех получалось у бабушки.
Леня проводил меня до подножия лестницы и, наклонившись поцеловать по ходу игры руку, шепнул:
— Навещу. Есть о чем поболтать.
Я не сказала ни да ни нет. Этот парень был мне симпатичен. Влюбляться в него я не собиралась. Поскольку я была воспитана мамой и обстоятельствами провинциальной жизни таким образом, что глагол «влюбиться» являлся в моем представлении синонимом «выйти замуж», Ленину кандидатуру я отмела окончательно и бесповоротно как бесперспективную со всех точек зрения.
Наш дом кажется мне иногда большим фанерным ящиком, я слышу сверху, как скрипит мамин стул у зеркала, перед которым она расчесывает на ночь свои чудесные волосы, как папа идет на кухню за холодной заваркой, а бабушка достает из старого сундука Евангелие, по обыкновению
Но Лёниных шагов я не услыхала — я даже не слышала, как поднялась ляда, которую всегда закрываю на ночь. Я увидела вдруг в лунном свете верхнюю половину его туловища. В следующую секунду он уже стоял возле моей кровати.
У меня внутри на мгновение все замерло в предчувствии чего-то, но я тут же вспомнила про твердый предмет, который непременно старается войти… чтоб получить… Ну да, удовольствие, удовлетворение, то самое, что стремятся получить от женщины мужчины.
Я села в постели и сказала:
— Я мужененавистница. И даже, быть может, потенциальная лесбиянка. Но поболтать не возражаю.
Он сел на кровать, почти касаясь меня. Я унюхала запах его одеколона — это был модный в ту пору «Чарли». Прежде чем подняться ко мне, Леня побрился. Я это оценила. Я подумала, что, быть может, с ним приятно целоваться и… Он вдруг засунул руку под одеяло и стиснул мою лодыжку.
— Нам нужно обменяться энергией, — сказал он вполне серьезно. — Пока мы что-то вроде кошки и собаки: один все время шипит и поднимает лапу с когтями, другой лает и роет землю.
Он быстро просунул под одеяло вторую руку и стиснул мою левую лодыжку. Я ощутила легкое головокружение, а потом приятное покалывание во всем теле. И полностью расслабилась.
— Мне нравится твоя энергия, — сказал Леня. — Подвинься. Я хочу лечь рядом.
Я подчинилась ему. Не то, чтоб мне уж очень хотелось, чтоб Леня лег рядом — мне сделалось любопытно.
Он осторожно просунул правую руку мне под спину и прижал меня к себе. Нежно и совсем не властно. На мне была тонкая пижама. Леня был в одних тренировочных штанах.
— Никакая ты не мужененавистница, — сказал он, щекоча своим дыханием мое ухо. — Просто почти все мужчины настоящие козлы и жеребцы. Они ни черта не смыслят в том, как нужно обходиться с девчонками.
— Ты так со всеми обходишься? — поинтересовалась я, слегка от него отстраняясь.
— Ну что ты. Разве они поймут? — Леня тихо рассмеялся. — Обзовут импотентом или гомиком.
— Может, ты на самом деле… гомик? Только не обижайся — я вовсе ничего против них не…
Он снова рассмеялся.
— Нет, я не гомик. Я умею с женщинами по-всякому. И раньше мне нравилось делать так, как делают многие мужчины. — Он вдруг скользнул пальцами по моему животу, задержав их на долю секунды у меня между ног. Я напряглась. И снова вспомнила о том ужасном предмете, который затвердевает и…
— Не бойся. Шут никогда не осмелится стать первым мужчиной инфанты. — Он положил ладонь мне на грудь. — У тебя замечательное тело. Когда-нибудь ты позволишь мне его целовать. Как ты думаешь, когда это случится?