(не)жена для бандита
Шрифт:
— Выпусти нас, не оставляй… — тихо говорит она.
— Да пусть…катится…еще один каззззел, — выдыхает та, что все время была в прострации и смотрела незрячими глазами вперед. — Одним больше, одним меньше…
— Не слушай ее, пожалуйста, спаси… — испугавшись, что я уйду, начинает повышать голос первая. — Мы тут не по своей воле…Прошу…
В глазах ее начинают блестеть слезы.
Она нервно бросает взгляд на толстого парня, лежащего без движения на диване.
— Ключи у него в кармане! Пожалуйста!
— Да оставь его, — лениво басит та, что прислонилась к стене. — Им всем только одно надо…Не
Резко выдыхаю сквозь зубы.
Черт, это не мое дело, не касается дел моей семьи, но и оставить просто так их я не могу. На секунду перед глазами буквально проплывает мираж — Наташино выражение лица, когда она качает головой, и стонет от бессилия, поняв, что я говорил по телефону с Дамиром, получая заказ на убийство.
Черт.
Быстро возвращаюсь, медленно достаю из заднего кармана джинс большую связку ключей, подхожу к клеткам.
Обвожу глазами присмиревших, испуганных пигалиц.
Ненавижу насильников, и сейчас снова думаю о том, что правильно сделал, быстро разобравшись с придурками, которые больше никогда не смогут причинить девчонкам вреда.
Бросаю ключи под ноги той, которая явно находится под кайфом, судя по тому, как медленно она выговаривает слова. Девушки в соседних клетках вскрикивают, а обладательница спасительной палочки, дарующей волю, останавливает на мне свой мутный взгляд.
— Выйдете отсюда, — говорю я хрипло. — Сразу позвоните в полицию, скажете, что здесь было трое человек, в масках, перестреляли всех после споров о дозе поставок. Ясно?
Она кивает, а я бросаю взгляд на девчонку, которая отшатнулась от прутьев, как только я подошел.
— Все ясно, спасибо! — быстро говорит она и я чувствую в ее словах решимость, понимая, что она сделает все, как нужно.
Быстро выхожу за дверь, спускаюсь по лестнице легким бегом, и, едва машина отзывается урчанием мотора, стартую с места.
Все дела на Заводской улице завершены, и теперь мне нужно поспешить — убраться отсюда до того, как кто-нибудь заметит и запомнит мое лицо. Потому что теперь я отвечаю за две семьи, и связь с полицией нам ни к чему…
46
Вставать не хотелось — мне все еще казалось, что по моему телу блуждают, лаская, выводя фантастические узоры, нежные пальцы Амира. Кто бы знал, что этот человек, такой непрошибаемый, такой далекий и непонятный, станет вдруг невероятно близким и родным…Все мои метания, мои страхи он припечатал одной рукой, заставив услышать биение своего сердца в своей большой груди, и… я…кажется, сдалась.
Из разбитого окна тянуло утренней сыростью, по коже волнами пробегал морозец, от которого хотелось ежиться и уйти глубже под одеяло. Однако в пустой постели, откуда вынырнул Амир, оставив меня в полном одиночестве, становилось все холоднее, и наслаждаться воспоминаниями о нашей невероятной ночи полной близости, когда смываются все рамки личного пространства, и обнажаются души, срастаясь плавниками, дольше было уже нельзя, пришлось возвращаться в реальный мир.
У меня было чувство, будто бы тело проснулось не до конца — даже после душа, который должен был смыть с меня все следы прикосновений, дорожки поцелуев и воспоминания всех ярких и проникновенных страстных слов, казалось, что Амир все также присутствует незримо
Мы почти не говорили после того, что обрушилось на нас, не обсуждали, что будет дальше, кроме того, что нужно было прояснить здесь и сейчас. Амир ничего не обещал, ничего не объяснял, и он отчего-то решил, что я смогу оставаться здесь, ждать его и жить в ожидании того часа, когда он сможет оказаться в этом доме…
«Не наделай глупостей, пока меня не будет, — указательным и большим пальцем он сжал меня за шею, под линией роста волос, чтобы придвинуть меня к себе ближе, впечатывая в свое сильное тело. — Жди, я приду, мы поговорим и все решим, понятно?».
Я кивнула. Сглотнула, проваливаясь в черничную глубину его больших глаз.
«Что ты сделаешь?» — просить любви — это самое последнее дело, и ждать, что мужчина скажет тебе, что любит, что бросит все ради тебя — невероятное и ужасное состояние. Но иногда в минуту самой сильной близости у женщин оно прорывается наружу, и сделать ничего нельзя, нельзя эти слова оставить внутри, они сами вырываются в реальность.
В ответ на этот вопрос, за которым скрывалось так много, Амир отвел взгляд. И в моей душе будто бы что-то рухнуло, погребая под останками разрушающихся надежд мое настоящее. Конечно, он ничего не сможет мне предложить и изменить тоже ничего не собирается. Мы оба совершили ошибку — пошли на поводу своих чувств, которые захватили нас как цунами, и теперь, когда перешли ту самую грань, после которой нельзя вернуться назад, оказались в ловушке.
Я сама точно не могу отказаться от этого наркотика, которым пропитал Амир всю мою кровь, проник в мои капилляры, запульсировал страстью в венах. И он явно не собирается теперь меня отпускать — однажды он уже сделал это, отправив с вещами в аэропорт, хотя делать этого не хотел.
«Жди меня» — запечатал он поцелуем все мои горькие вопросы.
Жди…
Но как остановиться, замереть в мгновение ока, перестать жить и мучиться всеми самыми низменными чувствами, которые только есть в человеке — от страха за жизнь до иссушающей ревности?
Я буквально представляла наяву, как после того, как он целовал меня, шепча самые головокружительные слова, которые только может сказать мужчина своей женщине, он смотрел на свою новоиспеченную жену, эту молоденькую женщину, и говорил ей что-то похожее…
Едва эти видения захватили мой разум, как кровь буквально вскипела, застилая глаза красной пеленой.
Нет, нет. Роль любовницы? Черт, это точно не для меня.
Взбив руками короткие волосы, чтобы быстрее высохли, я буквально скатилась с лестницы на первый этаж.
Так и есть. Сумка на колесиках с вещами — у входа. Документы, паспорт, просроченный билет, — в маленькой сумочке рядом. Дверь, конечно же, заперта снаружи.
Застегивая на груди бомбер от спортивного костюма, дрожащими руками я начала обшаривать пространство. Наверняка запасные ключи могут быть совсем рядом, как всегда они хранятся на самом видно месте и поэтому никто их не видит. Грешным делом, я снова посмотрела на большое окно, примериваясь — смогу ли разбить его стулом. Но этот вариант решила оставить на самый крайний случай.