Небесные очи
Шрифт:
Но с самого начала, то есть с тех самых пор, как он себя помнил, Артур знал про себя: он – необыкновенный. Он – не такой, как все. Его ждет необыкновенная жизнь. Родители, в особенности мать, любили его страстно и ревниво, они каждый день твердили ему о том, что он лучше прочих детей. Лучше и талантливей.
Люди простые и уже немолодые (Артур был поздним ребенком), они молились на него, как на бога. Родители постоянно внушали ему – думай только о себе. Ищи выгоду только для себя. Веди себя на людях так, а дома – эдак. Ты наше сокровище, ты наш единственный, ты должен беречь себя... У Артура и в
Они уже давно придумали сыну профессию – доктор. Самая нужная при всех режимах и передрягах профессия. Уж доктор никогда голодным не останется! Да и вкалывать так, как вкалывают работяги на заводе, тоже не придется... И вообще будет знать, как самого себя вылечить.
Артур с их выбором согласился – правильно старики рассуждают! К тому же доктору всегда уважение и почет...
Артур поступил в медицинский институт. Учился он всегда хорошо («Я же не дурак, черт возьми! А что не понимаю, вызубрю!»), но в институте старался особо не выделяться («С умных три шкуры дерут! Заставят потом пахать...»). Товарищи уважали его за скромность («Демьяненко – голова, а зазнаваться даже не думает!»).
Когда он заканчивал институт, родители умерли. А еще через год началась война.
С этого самого момента жизнь Артура Демьяненко разделилась на три параллельные истории...
Артур остался один. И он должен был себя защитить. Драгоценного, необыкновенного, талантливого себя! Будучи специалистом, он на медосмотрах вел себя так, что его обычное хроническое заболевание превратилось в смертельное. Но на людях скорбел о том, что не может отправиться на фронт вместе с другими медбригадами! Его хитрость была двойной – он неуклюже, но очень старательно делал вид, что абсолютно здоров, но в то же время давал возможность врачам из комиссии «разоблачить» его.
«Батенька, да что вы! Какой фронт! Помрете не сегодня-завтра, а туда же...»
Его оставили работать в госпитале в Ленинграде. Да и то к нему не предъявляли таких требований, как к другим врачам, работавшим сутки напролет. Он падал в обморок, харкал кровью, бледнел, синел и его отправляли домой, отдохнуть.
«Нет, я останусь! Я не уйду! Я должен помочь раненым!»
«Какое «помочь»! – вздыхали коллеги с красными от бессонницы глазами, не отходившие от операционного стола. – Ты и так на ладан уже дышишь, Демьяненко!»
И очень уважали Артура за подобную самоотверженность. И все равно отправляли его домой. Это была первая, видимая сторона его жизни.
Осенью начался голод.
И в первый раз Артур упал в обморок по-настоящему. О, как он испугался! Но случай и тут помог ему. Однажды вечером на него напали грабители (даже в блокадном Ленинграде оставалось много всякой шушеры), но Артур очень ловко повел себя, разговорился с бандитами.
«Ребят, а я ведь доктор, я могу пригодиться вам...»
Его не тронули, даже продуктовые карточки не взяли.
Зато он стал частым гостям на воровских «малинах», ютившихся на окраинах. Делал операции уркам, получившим огнестрельное ранение в схватке с милиционерами или задетыми немецкими снарядами. Лечил их мерзкие болезни, с которыми стыдно было показаться в государственной больнице. Сделал несколько подпольных абортов подружкам бандитов,
Каждый такой поход был большим риском для Артура. Его могли поймать и расстрелять вместе с той уголовной братией, которую он пользовал. Но у Артура было все рассчитано, он и шагу не делал, не обдумав его тщательно. Если бы Артура схватили на «малине», он сумел бы толково объяснить, как он, невинный, здесь оказался. Это все случай и злая воля бандитов! В конце концов его отпустили и даже пожалели бы – не повезло пареньку, надо же, как влип по случайности!
Но Артура ни разу не поймали. Его словно неведомая сила хранила... И он теперь не голодал больше. У него появились продукты, ценности, возможность спекульнуть на Сытном – осторожно, очень осторожно, оглядываясь на каждом шагу...
Для людей он был бедным малым, сиротой с тяжким недугом, рвущимся на фронт. Его жалели, его старались особо ничем не нагружать – надо же, человек едва ноги таскает, а все о других думает...
А дома у него копились драгоценности. Золото – вот валюта, нужная во все времена! Запершись в своей комнате, зашторив окна, он ел хлеб с колбасой. Немного – а иначе его слишком цветущий вид станет бросаться в глаза...
Но была у Артура еще одна тайна, еще одна личина, которую он скрывал даже от уркаганов с окраины. Третья сторона его жизни.
В августе 41-го, когда немцы приближались к Ленинграду, на операционный стол к Артуру попал мужчина с осколочным ранением, полученным во время артобстрела. Внешне совсем обычный – пожилой питерский интеллигент, простой и честный. Но Артур, очень чуткий и наблюдательный, моментально заподозрил что-то не то. Слишком выверенная речь мужчины, его подозрительная чистоплотность, а главное – хорошие зубные протезы! Артуру, как доктору, не раз приходилось лазить своему пациенту в рот: «Ну-ка, батенька, скажите «а-а...»
Артур вызнал адрес дядьки, пару дней наблюдал за ним. А потом пришел поговорить.
Дядька долго изображал недоумение, возмущался, рвался сдать Артура в милицию: «Какой я вам шпион, молодой человек! Что вы такое говорите!» Но потом все-таки понял, что никакой Артур не провокатор. Что он искренне хочет выжить в этой мясорубке и потому готов сотрудничать с немцами.
И дядька (из бывших господ, русский), засланный в Ленинград как раз летом 1941 года, пошел на контакт. Заодно Артур дал ему несколько ценных советов – как вести себя на людях, не вызывая подозрений. И, кстати сказать, принес дядьке отечественные коронки, которые ни у кого не смогли бы вызвать подозрений, а прежние рекомендовал немедленно выбросить...
После нескольких проверок Артур стал диверсантом. Получил ракетницу, патроны. Указывал немцам, куда надо сбрасывать бомбы. За помощь в уничтожении Бадаевских складов немцы его даже наградили – заочно, конечно.
Так, параллельно, шли три жизни Артура Демьяненко – доктора-доходяги, подпольного спекулянта и бандитского лекаря и, одновременно – диверсанта.
Единственное, чего не было у Артура – так это женщин. Родители с детства внушили Артуру, что женщина может предать, сесть на шею, высосать всю кровушку, сбить с пути истинного... Их дорогой мальчик должен беречься! Он никого не должен любить – только себя, себя, себя...