Неблагая
Шрифт:
Исольда тоже превращается обратно, словно собственное тело догоняет ее в мире людей. В привычном обличье мне не удержать ее на руках, и, падая на землю, она издает вполне себе человеческий вскрик. Ее ясные глаза встречаются с моими и наполняются слезами.
— Сол! — Я бросаюсь к ней, обнимаю. Я уже успела мысленно с ней попрощаться, но напрасно. Она жива, она снова человек, с ней все будет хорошо. Мы все еще в одежде фейри, которая, вероятно, не просто наряд, причем на Исольде — какое-то странное платье-сетка, надетое
Она обнимает меня в ответ, словно цепляется за спасательный круг. Ее трясет.
— Пожалуйста, прости меня, — одновременно говорим мы друг другу.
— Ты в порядке? — влезает Рейз с типичным для него глупым вопросом. Видно же, что она не в порядке.
Я делаю шаг назад, пытаясь осмыслить сразу все: слезу, которую Исольда стирает со щеки, мои собственные дрожащие руки, темные капли крови Олани, падающие на землю. Залитую лунным светом каменную площадку, на которой мы очутились, — гладкую, белую, размером с деревню, в которой я выросла.
Мы находимся в какой-то окруженной горами долине, со всех сторон темнеют закрывающие небо скалы. Кажется, это Западный Хребет. Я никогда не видела этих вершин — но куда еще портал мог перенести нас?
Позади возвышается высеченное в горе огромное здание. Его арки украшены золотом, в каменных углублениях шепчет легкий ветерок. Мой взгляд скользит вниз по скале, где напротив нас в сердце горы зияет неровный разлом, достаточной большой, чтобы служить входом.
Стрелка компаса спокойно стоит на месте, и я всем нутром чувствую, что на этом наше путешествие заканчивается.
— Я… Кажется, я лодыжку вывихнула, — говорит Исольда. Ее голос дрожит, но звучит увереннее, чем я ожидала. — Когда… удирала.
Олани мгновенно переключается в режим врачевания.
— Отойди, — командует она мне. Вопреки инстинкту, я делаю шаг назад, позволяя Исольде медленно вытянуть ноги. Я держу ее за руку, даже когда она сжимает ее, делая мне больно.
Олани и сама выглядит не лучшим образом. Она весьма неудачно упала с лошади и если скакала так же долго, как я танцевала, то, должно быть, основательно устала. Из ее бедра по-прежнему под пугающим углом торчит стрела, и я не понимаю, как она еще стоит на ногах. Ее лицо чуть угрюмее обычного, а отработанные движения более скупы. Как будто она боится даже прикасаться к Исольде.
— Прости меня, — снова говорит она, опускаясь на землю и осматривая вывернутую ногу Исольды. — Прости, что я не… — Она напряженно замолкает. — Я должна была остановиться.
— Ты не виновата, — мягко, нервно, но решительно отвечает Исольда. Потом она как будто впервые замечает стрелу. — Ты сама как?
— Лучше не бывает, — ворчит Олани. Рейз нависает над ней и выглядит так, будто рухнет в обморок, если не найдет, чем срочно занять руки. — Удачный выстрел. — Она поворачивается к Рейзу и раздраженно отмахивается от него. — Я разберусь.
Олани
Потом выдох.
Обхватывает сильными и уверенными пальцами стрелу, так что белеют костяшки. И выдергивает древко из собственной плоти, сопровождая это только шипением сквозь сжатые зубы.
У меня сводит желудок. Исольда и Рейз старательно не смотрят на стрелу.
— Не смертельно, — говорит Олани и тянется за бинтом, чтобы перевязать рану, из которой на камни льется кровь. — Скорее всего.
— Скорее всего?
Она не отвечает на мой вопрос.
— Покажи лодыжку.
Конечно же, Исольда приуменьшила травму. Похоже, там не только вывих. Она вцепляется в мою руку, пока Олани осторожно снимает с нее остроносый сапожок. Ступня безжизненно болтается под углом, который кажется неестественным даже на мой неискушенный взгляд.
Я заставляю себя смотреть, как Олани разбирается с ранением, и у меня, похоже, плохо получается скрыть гримасу сочувствия.
— Все так плохо? — спрашивает Исольда. В темноте видно, как она болезненно скалится.
Олани справляется с эмоциями получше, чем я.
— Перелом, — мягко говорит она, снова приходя в себя. — В нескольких местах.
Тут подает голос Рейз:
— Это я виноват. Я должен был…
Исольда перебивает:
— Это не ты. Это чертовы фейри. Ай! — Она устремляет обвиняющий взгляд на Олани, которая обматывает бинтами шину на лодыжке. — Ты хочешь оторвать мне ногу?
— Хватит ныть, а то и правда оторву. — Олани на мгновение поднимает на нее взгляд и продолжает бинтовать.
Исольда стонет, на этот раз от отчаяния:
— Ты можешь меня вылечить?
Олани снова роется в сумке.
— Не сразу. — Она достает какие-то предметы и продолжает заниматься ногой, не прерывая монолога. — Вправить могу, без проблем. Вот заставить кость срастись — это… выше моих сил. Вероятно, я могу ускорить процесс, но все равно понадобится… несколько дней, наверное.
— У нас нет нескольких дней, — говорит Исольда. — Повозка пропала. Запасы пропали. Мы даже не знаем, где находимся.
И тут все оборачиваются ко мне, словно вспоминают, что это я нас сюда забросила. Я виновата в том, что оставила Судьбу, наши вещи и Бирча в лесу у фейри.
— Сили… — говорит Олани, но, похоже, не знает, как продолжить.
— Как ты это сделала? — Тут до меня доходит, что все это время Рейз, скрестив руки на груди, беспокойно мерил шагами площадку. В доставшемся от фейри наряде он выглядит не менее странно, чем мы. И теперь, когда я обратила внимание на то, как он топает сапогами, это страшно отвлекает.