Неблагая

Хаусман Ивлисс

Он выглядит искренне обеспокоенным, и мне от этого еще хуже.

— Ты устала? Мы можем остановиться и…

Быстрее!

Я мгновенно подчиняюсь и, прихрамывая, бегу по тропинке. Рейз догоняет и пытается меня образумить, но я не могу одновременно думать и слушать его. Раскрываю ладонь и вижу, что стрелка компаса замерла. Я почему-то уверена, что она приведет меня к Исольде. Что бы ее ни направляло, оно так же торопится найти сестру, как и я, только вот от этой магии есть реальная польза.

Я вытягиваю руку

и позволяю ей вести меня. Я знаю, что с тропы уходить опасно, но какая-то сила тянет в гущу леса, и я подчиняюсь. А что мне терять? Колючий кустарник жалит босые ноги и рвет юбки, но мне все равно. Моя сестра где-то рядом. Я чувствую.

— Сили, стой! — зовет Рейз. — Не уходи с… — Он притормаживает у края дорожки, а потом стонет и бросается за мной. — Сили!

Я пытаюсь следить за тропой, исчезающей позади нас, а заодно за Рейзом и за компасом, но это невозможно делать одновременно. И тут я чуть не наступаю на чернобурку, бросившуюся мне под ноги, задев юбки.

Я провожаю ее взглядом, но она исчезает в кустах, пряча даже белый кончик хвоста. С ней что-то не так, но я не улавливаю, что именно. За ту секунду, пока я обдумываю происходящее, Рейз успевает меня догнать и схватить за руку, пока я не побежала дальше.

— Что… ты… творишь? — хрипит он, тяжело дыша. Наверное, решил, что свихнулась.

Возможно.

— Ты видел? — Я пытаюсь вывернуться, проверить, куда указывает компас, но Рейз сильнее меня.

— Лису? Да, она пронеслась мимо, как раз…

— Какая-то она странная, — настаиваю я, отпихивая его. Листва шелестит, и я вижу кончик гладкого черного носа в серых пятнышках. Лисичка. Она вернулась.

— Странная лиса? — с сарказмом повторяет Рейз. Он легонько касается моего запястья — не придерживает, но предупреждает. — В лесу у фейри? Да не мож…

Его прерывает звук охотничьего рожка — одновременно низкий и высокий, грубый и нежный, отталкивающий и манящий.

Лиса дыбит шерсть, жалобно скулит и явно не может определиться — бежать прочь или к нам. Не обращая внимания на Рейза, я опускаюсь на колени и протягиваю зверьку ладонь.

Лиса тянется ко мне носом, едва касаясь кончиков пальцев раскрытой левой руки.

И стрелка компаса указывает прямо на нее.

Рожок опять поет, ближе и громче. Я встречаюсь взглядом с лисой ровно перед тем, как она испуганно бросается наутек. И глаза эти — не желтые, как можно было ожидать.

Они темно-карие, как и мои.

Сердце забывает, как биться, и замирает в груди.

— Исольда.

Земля дрожит у меня под ногами, когда я прыгаю в кусты. Свою сестру я узнаю в любом обличье, даже если у нее четыре лапки и острые ушки. Это не фейри-чернобурка, это моя сестра. И на нее идет охота.

— Стоять! — Рейз все-таки хватает меня за руку и чуть не роняет. Он по-прежнему смотрит назад, а стук копыт становится все громче и я вот-вот ее потеряю. Я злобно отдергиваю руку.

— Это Исольда!

— Исольда?

— Лиса!

У меня начинается истерика, и, если он меня сейчас же не отпустит,

я ему глаза выцарапаю, но когда по лесу вместе с лаем собак снова разносится вой охотничьего рога, до Рейза наконец доходит.

Не успеваю я что-либо предпринять, как фигура Рейза расплывается и преображается. Пряди моих волос взлетают в воздух от взмаха мощных крыльев огромной — просто гигантской — совы. Размах этих крыльев — не меньше человеческого роста Рейза, в перьях блестят медно-красные полосы. Что он делает?

И сова исчезает, ныряя в заросли вслед за лисой.

— Подожди меня! — вскрикиваю я, кидаясь за ними, но спотыкаюсь и лечу лицом в грязь.

Наверное, это даже хорошо.

Я распластываюсь по земле, когда мимо проносится первая лошадь, едва не размозжив мне голову копытами. Откатываюсь в сторону, уворачиваясь от еще одного удара, пытаюсь вскочить на ноги. Наступаю на подол, подбираю юбки, но поскальзываюсь в грязи и съезжаю в неглубокую канаву с зарослями ежевики, в колючки, впивающиеся в нежную обнаженную кожу.

Не представляю, как это видят фейри. Из-за собачьего лая, гомона лошадей и пения рога я их не слышу. Думаю, тут меня вряд ли затопчут, так что осторожно выглядываю из канавы.

Фейри так много — больше, чем мне казалось; они стремительно проносятся мимо, яростно и возбужденно сверкая чересчур острыми зубами. На них в основном золотые и зеленые одежды, в тон угасающему летнему лесу, под ними — лошади всех возможных (и невозможных) мастей. Из грив некоторых скакунов бесконечным фонтаном брызжет вода, а у других есть клыки — смертным лошадкам не хватает именно таких пугающих зубов.

Шум такой громкий, что звуки не сливаются в какофонию, а наоборот, разделяются, и я слышу наслоение отдельных элементов: лошадиное ржание, лай гончих, болтовню и восторженные крики фейри…

И знакомый смех. Я ищу его источник, но все движется слишком быстро. Олани скачет на серебристом коне и так смеется с запрокинутой головой, словно она одна из них.

— Олани! — Мне удается подняться; я сгребаю юбки руками, открывая ноги.

Но если она среди охотников…

Облегчение от того, что я ее нашла, молниеносно сменяется паникой. Нужно помешать Олани убить Исольду. С каждым мучительным шагом я чертыхаюсь, но все равно ковыляю ей наперерез и надеюсь, что она меня заметит.

— Олани!

Что-то сильно дергает меня за руку, из горла вырывается крик, и я взлетаю в воздух. Секунда невесомости — и я приземляюсь, причем так, что, похоже, основательно травмирую спину.

Я продолжаю орать, но уже Олани в ухо, сидя на лошади позади нее. Потом замолкаю и вцепляюсь в целительницу трясущимися руками. Фейри-лошадь скачет так быстро, что мне даже страшно представить, что бы со мной случилось, попади я под ее копыта.

Переведя дыхание, я снова обращаюсь к Олани. В груди нарастает незнакомое чувство: надежда. Может, она уже сама разбила чары. Может, она меня узнала. Может, она спешит вместе с охотниками, чтобы спасти Исольду.