Неблизкие
Шрифт:
Я непонимающе встречаюсь с ним взглядом, а мама рывком поворачивает в его сторону голову.
— Твоя мать здесь из — за того, что узнала о нас.
По телу проходит удушающая волна. Тревожный узел стягивает грудь, не позволяя сделать вдоха и лишая опоры.
Первый порыв сделать вид, что я не поняла о чём он, но это будет так глупо.
Поэтому приходится справляться с бешеной циркуляцией крови, захватившей тело и изо всех сил стараться выдержать обвиняющий взгляд мамы, который она переводит с Максим на меня.
— Я конечно, хотела
— Чего? — рявкает Макс, срываясь с места и становясь так, чтобы оказаться между мной и ней. — Лиза должна знать, что происходит. Или вы думаете, что я после ваших слов бы отморозился от неё, сказав, что всё закончено и пусть утешается в объятиях Бакеева? Так этого не будет.
С каждым его словом, глаза мамы все сильнее наливаются злостью, а лицо становится непроницаемым. Я знаю эту её эмоцию. Она не несет в себе ничего хорошего. Каждый раз, когда я делала что — то по — своему, она не кричала, не ругалась. А делала вот такое выражение лица, по которому нельзя было прочитать буквально ничего, и припечатывала ледяным тоном. После него у меня сопротивляться не было никакого желания.
— Мам… — выхожу из — за спины Максима, чувствуя, как внутренне вся дрожу, — в этом нет ничего страшного. Максим хороший.
Сжав губы в тонкую линию, она с неверием качает головой.
— Что же ты делаешь, дочь? Ломаешь себе будущее. Вместо перспективного парня выбираешь мальчишку, у которого на уме обман и воровство.
— Это не так, — от обиды за Макса сжимается сердце, — ты не знаешь его.
— Это ты не знаешь его. Борис рассказал, что Максима уже приводили в полицию за подозрение во взломе одного крупного предприятия. Он рассказывал об этом?
Нахмурившись, опускаю взгляд в пол.
— Вижу, что не рассказывал. Тогда ничего не смогли доказать и его отпустили. А если бы доказали, сидел бы он в тюрьме. И однажды — таки сядет. Потому что люди не меняются, Елизавета. И если нужно будет тебя уберечь, я даже поспособствую этому.
У меня на спине выступает ледяной пот, а Макс ожесточенно хмыкает.
— Засадите сына своего мужа за решетку?
— Ты хоть знаешь, как Борис нервничает из — за тебя? Каждый раз пытается тебе денег дать, лишь бы ты перестал заниматься противозаконными вещами, но тебе на него плевать. Борис мягкий, позволяет собой вертеть. А я этого не позволю. Мне не нужны проблемные дети, — чеканит мама.
— Так вот почему вы так выстроили Лизу? Чтобы она не доставляла проблем и была удобной? — его пальцы касаются моей поясницы, от чего я вздрагиваю.
Вся ситуация тяжелым валуном ложится на плечи. Я знала, что так будет. Потому что моя мама, она такая. Умеет больно бить словами, подавлять и заставлять чувствовать себя никчемной.
— Не твоё дело, как я воспитала Лизу, — гордо вскидывает подбородок.
А Макс ступает ко мне вплотную. Я спиной чувствую его напряженную грудь.
— Моё. Потому что теперь Лиза со мной. Она совершеннолетняя
Закусив губу, чувствую, как в глазах собираются слезы. Все его слова снимают кожу слой за слоем. Потому что это правда. Я всегда была удобным ребенком. Со мной не было проблем, кроме разве что зрения. И то, виной этому была не я.
— Закрой рот, Максим. Теперь я понимаю почему Борис изменил твоей матери. Если она не смогла воспитать своего ребенка нормально, то не удивляюсь, что и женой она была никудышней.
— Мама, — в прострации смотрю на неё, не веря, что она сказала это.
По тому, как Максим напрягается еще сильнее, могу только представить каково ему.
— Выход там, — говорит он так, что я сбиваюсь в комок. — Если не хотите, чтобы я послал вас матом, лучше уходите прямо сейчас.
Моё сердце то дезориентированно бросается на ребра, то скукоживается в камень. Голова идет кругом, а слезы жгут глаза.
— Лиза, ты идёшь со мной, — говорит мама, поправляя на плече ремешок сумки.
Чувствую, как слеза стекает по щеке, а пальцы Максима застывают на моей талии.
— Ты слышишь? — давит в приказном тоне. — Я не позволю тебе портить свое будущее. Идём.
Проходит мимо, взяв меня за локоть, но я прирастаю к месту. Не хочу ругаться. Боюсь ссориться, но и уйти не могу.
— Я не хочу, — произношу, не глядя на неё.
— Что? — не верит она.
Высвободив локоть из холодных пальцев, судорожно выдыхаю и говорю уже увереннее, встречаясь с мамой взглядом.
— Я не знаю почему ты решила, что Максим плохой, а Сережа хороший. На самом деле это не так. Сережа позволил себе силой поцеловать меня. И я не знаю до чего бы дошло, если бы Максим вовремя не пришел тогда домой.
— Что значит силой? — дергает плечом мама.
— То и значит. Я тогда еще носила повязку. А он пришел сюда и начал целовать. Мне это было неприятно, потому что Сережа мне не нравится. Я просила его отпустить меня, а он словно не слышал. Был грубым. Настойчивым.
— Потому что ты ему нравишься, Елизавета.
Я даже не сразу нахожусь с ответом. Это мама его оправдывает сейчас?
— Но он мне — нет.
Вижу, как ей тяжело даётся принять этот факт. Не будь рядом Максима, она скорее всего даже начала бы меня убеждать в том, что я ошибаюсь.
— Значит так, Лиза. Я сейчас уйду. Но ты хорошо подумай хочешь ли ты связывать свою жизнь с человеком, за которого тебе придется постоянно переживать. А потом, в случае чего, еще и долги его выплачивать.
Развернувшись, мама уверенным шагом идет к выходу. С громким хлопком двери я вздрагиваю и закрываю лицо руками. Зажмурившись, чувствую на щеках слезы, а внутри опустошение.
Из меня будто все силы вытянули.
Чувствую слабость, но Макс обнимает меня за талию и прижимается губами к виску.