Небо безработного пилота
Шрифт:
Теперь уже Александр своим туловищем ощутил тяжесть резиновой дубинки в крепких руках тюремщиков. Экзекуция продолжалась, как показалось ему, бесконечно долго. "Гестапо" – едва только мог промолвить Саня, когда, по окончанию избиения, те охранники потащили его в карцер.
Увы, день на день не приходится. Вчера сыт, пьян и нос в табаке, а сегодня живого места на боках не оставили сатрапы. А ведь, что обидно: из-за какого-то смрадного гада, которого давно пора в очке утопить, причём из принципов высшего человеколюбия и исключительно, на благо сохранения приличного генофонда планеты.
Оглушительный раскат грома разорвал небо, кое незамедлительно пролилось
– "Почувствуй себя волчарой в зоопарке?" Так, что ли? – Заорал Саня по-русски, а зачем, да почему, он и сам тогда бы объяснить не смог, просто захотелось покричать от широты души своей. – У, чмыри, сатрапы и фашисты! Дайте зонтик, чуркабесы, козлы!
Но дождь заглушил собой ругательства злостного нарушителя, словно утопил своими потоками, залил глотку наглому сквернослову. Тюремный двор опустел и Саня один, будто во всём мире последний, принимал новый всемирный потоп, захлёбываясь водой, хлынувшей с небес сплошным потоком.
Глава 2
Сильно озлобила Александра та экзекуция, сразу, по всем параметрам. Оно и понятно: в тюрьму законопатили не по делу, а по поводу пустячному. Так ещё мало того! Теперь наказывали за, казалось бы, неотъемлемое право вздуть подлеца. А, кроме того, избиением дубинками, да выдержкой под дождём, штрафные санкции к нему не закончились и двери клетки не раскрылись. Ливень, вымочив всё вокруг, пронёсся прочь, но Саня продолжал прибывать в качестве внутриклеточного экспоната тюремного зоопарка.
Ну а дальше, насколько каждому известно, что после дождя будет солнышко. Будь то в высоких или умеренных широтах, можно почти оптимистично улыбнуться такой закономерности. Однако, когда до экватора рукой подать, страдальцу, заточённому в клетку, не позавидует даже умалишённый. Хорошо бы верблюдом, что ли, на время стать, да только вряд ли получится. Единственное, что Александр смог сделать, дабы чуть ограничить свои мучения, так это растянуть рубашку над головой, на прутах клетки, тем создать себе пятачок тени, где можно немного укрыться от испепеляющих лучей экваториального солнца. Спасением не назвать, но хоть минимальное облегчение.
Денёк-то, как на грех, выдался очень жарким. Солнце, как будто, того только и дожидалось, чтобы немного разошлись тучи, энергии прилично накопило на прожарку земной поверхности. Воды стражники, по началу, дали целое пластиковое ведёрко, но она оказалась уже горячая, если под солнечные лучи выставить, то, в скором времени, можно будет хоть чай заваривать, о котором, ещё недавно, так сладко думалось за завтраком. Саша устроил себе омовение, правда, на это охрана сразу предупредила его, на еле понятном английском, что если он и впредь намерен выливать на себя воду, то просить её будет у неба. Хорошо хоть ведёрко, пока, на первый раз, всё-таки наполнили.
Дополнительно к небу взывать не пришлось, само смилостивилось, ибо атмосферные процессы в тот день пошли по кругу: солнце испаряло выпавшую давеча влагу и, через пару часов хорошего пекла, вновь
Обида только оставалась на само пребывание в этой клетке, ну ведь, не враг же он Королевству Тайскому и все прегрешения его едва ли тянут на подобное заточение. Тигра так, в зверинце, содержат, чтобы тот не пожрал посетителей, но это, хоть как-то, объяснимо. Твёрдо решил тогда Александр переходить, выражаясь на тюремный русский, в "отрицаловку": вставать на тернистый путь неповиновения и сопротивление администрации. Если сатрапы истязают, так пусть, хотя-бы, будет за что, а, за одно, пусть познают, супостаты заморские, русскую стойкость.
Не откладывая задуманное на потом, Александр Гурзанов отказался от бесформенного куска варёного риса, полагавшегося в качестве обеда и потребовал незамедлительной встречи с российскими дипломатами. Однако, голодовка, объявленная непокорным арестантом, похоже, совсем не впечатлила тюремщиков. Можешь не жрать – дело твоё и дожидайся своего консула, пока не станешь похожим на сумасшедшего йога. В общем, все выходки того, кто сидит в клетке, охране – «до лампочки».
День, проведённый в клетке, показался уж слишком длинным. Долгожданный закат принёс с собой очередную порцию сильнейшего дождя и ночку обещал тоже не самую безмятежную. Грустно очень стало на душе у нашего узника, даже где-то жалко самого себя. Пропадать приходится на чужбине, без славы и почёта, подвига не совершивши, но запертого, сатрапами иноземными, в крепкую клетку, за грехи совсем мелкие.
Засыпая, Александр ничего хорошего не ожидал от следующего дня, была причина дипресняк почувствовать и не верить в ближайшее благополучное. Оставалось лишь сберегать в душе надежду, без которой от человека остаётся лишь телесная оболочка, куцая тряпочка, растоптанная враждебными обстоятельствами.
Если бы кто удосужился сейчас спросить Александра: "Ну, что же дальше, брат?", то, скорее всего он всё равно бы ответил: "Бог милостив, а человек надеждою жив!", ну, или ещё что-то, в том же стиле. Жаловаться Сашка не приучен был, так уж родители воспитали и не напрасно, ибо у крепкого духом больше возможностей в жизни.
Ничего не поделаешь, придётся показать показывать несгибаемую стойкость, Александр чувствовал в душе нужную долю отваги и о пощаде не просил. Пусть, сколько пожелают, держат его в этой клетке палачи, он выдержит! Об одном, только не догадывался, что свобода его уже ждала радостно у входа, но сейчас, запертый, как дикий зверь, Гурзанов не мог того знать.
Не исключено, что причиной счастливого освобождения стал, как раз таки, побитый бендеровец Мазарчук, нацист и подлый провокатор, но хоть какая-то и от него появилась польза. Тюремным командирам, быть может, показалось весьма разумным найти возможности для того, чтобы выдворить русского дебошира прочь из вверенного им учреждения. Предложение, от которого, действительно, даже последнему дураку, не отказаться, прозвучало просто: отвозим тебя в аэропорт, а там, уж, ты сам выдворяешься из страны и летишь, куда подальше, больше на территории Королевства не появляясь. Александр, давно уже не имел денег, в количестве, достаточном для покупки билета, но, как бывший пилот пассажирских авиалиний, мог вполне надеяться встретить в воздушной гавани Бангкока кого-нибудь из добрых знакомых, кои согласятся взять его на борт, сереньким зайчиком. Куда убираться – не вопрос, главное убираться быстро, пока отпускают.