Небо для Баккена
Шрифт:
– Хм… – Оле задумчиво погладил подбородок. – В последнее время он пару раз ошивался на Пятке. Но хронисту в воровской квартал ходить не возбраняется, вроде как даже положено – тоже часть города. Да и тщеславнее тамошних обитателей еще поискать. Каждый снурок мнит, что его имя должно сохраниться в веках. А если чего того… Подснежники доносы королю не пишут, у них свои методы.
– Надо искать свидетелей, спрашивать людей.
– С утречка по домам пройдемся… А это кто ж?
Стук в дверь в это время суток никогда не предвещает ничего хорошего, а сейчас он прозвучал откровенно зловеще.
–
Вернулся он вместе с метельщиком Кори.
– Я свидетель! – тут же заявил ночной гость.
Хельга и Оле быстро переглянулись. Нет, ничего такого, чтобы немедленно бежать и хватать некоего злодея, свершившего страшное преступление, в словах и облике метельщика не было.
– Кори, все свидетельства и признания – в Палате Истины, официально, под протокол.
– Так я и под протокол скажу: все честно было, и Ларс этого охламона не убивал. Тот вообще не явился. Если его кто другой прикончил, так и поделом, нечего к честным девицам лезть, но хронист наш тут ни при чем!
– Кори, постой, о ком ты? Какой охламон?
– Да этот, Герда, как бишь его? Ларса ведь из-за дуэли загребли? Ишь, из самой столицы приехать не поленились!
– Кори! – Хельга стремительно поднялась. – Ларс вызвал кого-то на дуэль? И собирался убить… до смерти?
– До смерти не стоит, – рассудительно ответил Кори. – Вот насовать этому по морде, чтоб знал, это стоило б, а так… Так что если Ларса по этой причине, то я завсегда… А вы что, не знали? А… Ну Герда вам все расскажет, а я пойду. Поздно уже. Вижу, свет у вас, ну и подумал… Ларс, когда отпустят… Ладно, после.
И Кори испарился.
Оле Сван, многозначительно прищурившись, обернулся к Герде:
– Дочь моя, не молчи!
Девушка, однако, выглядела такой же растерянной, как и родственники.
– Ларс собирался драться на дуэли? Я не знала. Иначе, иначе бы…
– Иначе никуда б его не отпустила, а это был бы урон чести вурда и переживания по этому поводу, о которых мы узнали бы все и скоро. С кем он сцепился, хоть знаешь?
– Нет. Но… Тут один, из столицы… В нашей оранжерее… Халлькель Керъяр… Он ко мне приставал… Но я Ларсу не говорила!
– Понятно, сам дознался. Если сестра умная, вряд ли брат дураком будет. Кто еще полезет, мне говори, прав Кори, по-простому лучше и быстрее. Куда этого дела?
– Я об него метелку сломала.
– Вот оно! – Сван воздел руки к потолку. – А я-то думал, какое оружие ей дать, чтобы по руке. Шпага, палаш, рапира – все ничто перед метелкой! Но не убила ж ты этого негодяя? Почему он на дуэль не явился?
– Тут все понятно. – Вздохнув, Хельга снова опустилась в кресло. – Если Герда сломала метелку, то это точно не прошло для хеска Халлькеля Керъяра бесследно. Во всех смыслах. Это мой ненаглядный братец сплюнет кровь через разбитую губу и отправится дальше – искать истину и приключения. Но Ларс родом из пограничья, да и твое, Оле, воспитание… А столичный щеголь не может явить себя миру с фонарем под глазом.
– Значит, пока расписную физиономию дома прятал, донос-то на Ларса и накатал.
– Не думаю. Это не поступок вурда.
– Ой, Хельга, воровать вурду тоже невместно, а вспомни Игрока, сколько натырил.
– Плохо, что нас не было в городе.
– Было бы лучше, если б приказ об аресте брату зачитывала ты?
– Нет, но тогда бы мы точно знали, в чем конкретно обвиняют Ларса, а также кто и почему написал донос.
Хельга замолчала. Глядя на сосредоточенное отстраненное лицо жены, капитан Сван в который уже раз подумал, что лучше бы не была она такой умной. Такой гордой и решительной. Лучше бы металась сейчас и голосила, как всякая простая горожанка, предоставив право придумывать и осуществлять план спасения ему, мужчине и воину.
– Есть один человек, – медленно произнесла Хельга, – который скажет все. Сразу. Он обязан ответить, когда его спросят.
– Кто?
– Король Хрольв.
Оле Сван не был шибко сведущ в науке истории и особенностях жизни знати, но про одну редкую привилегию знал достаточно. Древнее право, дарованное королем Хлодвигом первым вурдам. Право вступиться за обвиненного в злодеяниях родича, потребовав ответа у самого государя. И, ежели тот не сможет доказать вину подозреваемого, а клан сочтет себя оскорбленным, вызвать монарха на поединок чести. Иначе мятеж, и никто не осудит взбунтовавшихся вурдов. За все годы правления династии Ильвъенгов привилегией этой воспользовались всего один раз. И это положило начало Смуте.
– Вот оно как. – Оле растерянно почесал в затылке. – С утра в Къольхейм поедешь?
– Не в Къольхейм, Оле, в Бьёрнкрог.
– Зачем тебе в столицу? Спрашивать должен старший в клане, ваш с Ларсом отец.
– В клане или в семье. В этом городе среди Къолей старшая я.
Отговорить жену от поездки к королю Оле Сван и не пытался. Знал: легче выковырнуть становой камень Часовой башни, чем сбить Хельгу Къоль с избранного пути. Не думал он также и ехать с ней в столицу – смысла нет, да и в Гехте дел хватает. Но проводить жену несколько стандов по тракту счел для себя обязательным.
Черный и рыжий кхарны бежали рядом. Не быстро и не медленно, обычной походной рысью. Всадники протянули друг другу руки и переплели пальцы. Здесь, где никто не видит, можно. Гранит и лед не бывают мягкими. На людях бравому капитану дозволено проявлять топорную галантность, а гордой хессе главному прознатчику – снисходительно принимать его ухаживания, но настоящая нежность, только когда вдвоем.
Жаль, короткий срок ей отпущен.
Кхарны остановились.
– Всё, Хельга.
– Да. Дальше я одна.
Немного времени для прощания, последних слов.
– Оле, помнишь, мы тренировались вечером во дворе? С улицы на нас смотрел человек. Мне показалось, это был Торгрим Тильд.
Сван изумленно присвистнул:
– Торгрим? С тех пор как он ушел из города, лично я ничего о нем не слышал. Уже два года как. Если он вернулся, то почему не зашел к нам? Почему глазел с улицы, издалека? Ларс его видел? Неужто не признал учителя?
– Мой брат редко видит что-то дальше собственного носа. И нос этот большую часть времени повернут в сторону Герды. К тому же Ларс довольно близорук. Лица людей различает не дальше чем за пять шагов.