Небо для Баккена
Шрифт:
– Дочь моя, ты почему ничего не ешь? Не вкусно?
Наверняка вкусно. У Гудрун по-другому не бывает. По утрам перед началом паломничества она успевает что-то приготовить для своих подопечных и оставить, завернув в одеяло. Все держатся, одна Герда как каша-размазня.
– Надо кушать, доча. Похудеешь, подурнеешь. Ларс вернется, ругать меня станет. Что ж ты, скажет, старый дурак, о дочке плохо заботился?
Вот тут ее и прорвало. Рыдала отчаянно, в судорогах, а папа Оле подставлял широкую надежную ладонь, чтобы не ударилась лбом
– Ларс вернется, Герда, выживет и вернется. Зря, что ли, я его учил?
Этим словам хотелось верить.
Постепенно слезы иссякли.
– Ну, успокоилась? Ничего, все ничего. Чего дрожишь, вроде ж не холодно? Сейчас барка тебе горячего…
Оле ушел на кухню.
Вестри, все опиравшийся лапами о колени и норовивший лизнуть в лицо, улегся у ног и пристально смотрел на дверь. Ждет хозяина.
Где ты, Ларс? Что с тобой? Я жду тебя каждый день и каждую секунду, жду тебя домой, я не могу без тебя! Где ты?!
Словно холодный ветер Белого Поля пронесся по гостиной, затушил горючие кристаллы, потревожил огонь в камине.
– Герда…
Голос тихий, не шепот, а стон.
Ларс в беде, Ларс зовет ее!
Минуту назад казалось, что со стула подняться не сможет, а в прихожую бегом прибежала.
Прочь запоры. Дверь настежь.
Мелкий колючий снег ударил в лицо, ослепляя.
Вместо привычной городской улицы с горящими фонарями – завьюженное поле, почти не разглядеть за бураном человека и кхарна.
– Ты куда?
Крепкие руки отца обхватили, втащили обратно в дом.
– Что творишь-то? Чуть с крыльца не упала.
– Там… Там…
– Нет там никого и ничего, вот, сама погляди.
За распахнутой дверью Замковая улица. Спокойно, ни ветерка. И ничего, никого. Тихо крупными пушистыми хлопьями падает снег.
Глава 6
Глава 6
Тепло. Мягкая ладонь легла на лоб. Голос не родной, но знакомый:
– Натерпелся, бедный. Теперь ничего, хвала Леге, теперь все хорошо будет. Сейчас грудку разотрем, чтобы кашель не вязался. Потом горячего попьешь, согреешься, поспишь, все и пройдет.
Надо бы открыть глаза, посмотреть, где я и что со мной, но не хочется. Слишком уютно, слишком по-домашнему спокойно. А стоит приподнять ресницы, и придется даже если и не делать или говорить что-то, то хотя бы думать, а это может разрушить мир блаженного полусна, отдыха, покоя.
Губ коснулся гладкий край чашки.
– Пей.
Отвар из каких-то трав, незнакомых, но пить приятно.
– Вот и хорошо, вот и умница. А теперь спи.
Полностью согласен.
В следующий раз я очнулся уже окончательно, готовым к дальнейшей жизни. Слабость была невероятная, но я уже мог оглядываться и двигать руками.
Я лежал, укрытый одеялом,
Комната тоже странная, с низким сводчатым потолком, вместо окон какие-то дыры, да еще и закрытые ставнями. Где-то подобное я уже видел. Да это ж длинный дом, жилище людей корабельных кланов! Астрид все-таки нашла меня и привезла в Рёнкюст?
– Очнулся, хороший мой?
Женское лицо склонилось надо мной. Не молодая, но и не старая, возраста моей мамы. Золотистая кожа, черные косы, уложенные вокруг головы короной. Южанка. Как попала она на северное побережье?
Вдоль рукава ее платья свисает витой зеленый шнур, по этому знаку узнают людей, которые, оставаясь в миру, приняли служение Милосердному Леге.
– Полежи еще немного спокойно, – ласково посоветовала незнакомка. – Все хорошо. Ты на хуторе Нёр. Я Гида Гремлъяд. А тебя как зовут?
– Ларс Къоль, хронист города Гехта.
Произнес всего несколько слов, да к тому же охрипшим, еле слышным голосом, а боль по всей глотке аж до грудины такая, будто разом хватил полкружки кипятка. Чтобы не застонать, закусил губу.
Фу! Что за мерзость?!
– Да, рыбий жир не хорош на вкус, зато отлично заживляет мелкие ранки, – спокойно сказала Гида Гремлъяд. – А горлу поможет отвар колючей травы. Ты слишком долго дышал ледяным воздухом, иногда он обжигает сильнее огня. Хорошо, что твой кхарн, молодец такой, вывел тебя из бурана. Не волнуйся, о нем позаботятся. Далеко же вы забрались, из самого Гехта… Но ты расскажешь обо всем после, когда поправишься. На вот пока что, молочка попей. Все будет хорошо, – повторила Гида Гремлъяд уверенно.
И я бы полностью согласился с ней, если б не горячее молоко.
Гида Гремлъяд и люди ее очага жили на хуторе. Астрид говорила, что вдоль побережья много таких поселений. Народу там недостаточно, чтобы управляться с карбасами, поселенцы занимаются разными ремеслами или, как на хуторе Нёр, ведут птичье и молочное хозяйство. Важенки охотно едят рыбную муку и выбрасываемые на берег океаном водоросли, а шерсть, продуваемая морскими ветрами, растет гуще и длиннее, чем у городских кхарнов.
На хутора зачастую уходят младшие или средние сыновья, но бывает, что и старшие, не желая до старости слушаться родительской воли, отказываются от права наследования. За основателями тянется непоседливая молодежь и просто люди, охочие до всего нового. Иногда исход происходит мирно, с согласия семьи, иногда поселенцы навсегда рвут с кланом. Случалось, что новое поселение основывает чья-нибудь отважная и непокорная дочь. Или вдова.
Хозяйка Гида действительно была родом с Южной Дуги. Только Драконы ведают, зачем беловолосый потомок Лейфа Обреченного отправился в те сухие земли, но вернулся он с молодой женой.