Небо для Баккена
Шрифт:
Шкипер покачала головой:
– Он не рассеется. Это чары. Так и будет, пока мы не пристанем к твердой земле. Доберемся до берега, сядем на мель или разобьемся о скалы – все равно.
– Что же делать, Астрид?
– Плыть вперед, пока не достигнем хоть чего-нибудь. Или пока не кончится питьевая вода. Тогда уйдем за волны. Это лучше, чем сходить с ума от жажды.
Лицо шкипера Леглъёф было отрешенно спокойно. Как будто происходило то, о чем она знала: это должно случиться. Знала давно, еще до того, как мы отправились на Птичий.
– Астрид… Прости…
Я хотел крикнуть так, чтобы услышала
– За что?
– Из-за меня вы пошли на Птичий.
– Что с того? Все мы в воле Слепой Хозяйки.
Астрид задумчиво отвела выбившиеся из-под платка длинные белые волосы, и я увидел старый рубец, пересекающий загорелую шею шкипера.
– Кракен память оставил. Гисли-сказочник за мной тогда в воду прыгнул, щупальца ножом рубил. Каждый год два-три карбаса уходят за волны. Даже если возвращаются, то не всегда со всей ватагой. Тот, кто боится смерти, остается на берегу. Мы будем плыть. И надеяться – до последнего.
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
– Уж если кто дурак, тот все делает по-дурацки. Как могли упустить мальчишку?
– Так вы ж сами велели, чтоб без свидетелей. А он с актеркой на кхарню пошел. Девица бойкая, сочная, думали, никак не меньше часа они там провозятся. А он через три минуты выкатился, да верхами.
– Ясно. Сами в трактире сидели, грелись. Со вторым что?
– Да как всегда. Дождались, пока выйдет, и голубичку в глаза, а потом в два ножа, на радость Драконам. Под стеной в сугробе прикопали.
Придорожные трактиры в земле Фимбульветер всегда считались местом мира и спокойствия. Кормильцы не любят, когда схватившиеся в драке посетители крушат и портят их имущество, и потому охотно пользуются правом, дарованным им королем Отмаром Великодушным: безжалостно гнать из заведения любого чем-то не угодившего им проезжего. Иногда вместе с буяном выставляют всех его спутников. А бывают еще особо злопамятные трактирщики, безошибочно узнающие и не пускающие в заведение раз проштрафившегося. Вот и думай, куда деваться, если ночь застала в пути, дом и очаг перед тобой, но ходу туда нет, а вокруг на многие станды только льды, снега, белые росомахи, хрустальные пауки, нежить и мало чем в результате одичания отличающиеся от нее разбойники.
И толкует дорожный народ, что если уж открылся новый трактир, то где-нибудь поблизости точно отыщется вскрывшаяся снежная могила, из которой на вред всем добрым людям выкопался упырь и теперь вона, за стойкой заправляет. Байку эту путники пересказывают друг другу часто и со вкусом, но ничем другим предпочитают кормильцев не обижать и в заведениях придорожных вести себя прилично.
Потому то, что творилось в трактире на полпути из Гехта в Бьёрнкрог, Хельгу удивило весьма.
Судя по ряду саней, выстроившихся у трактира, тут заночевал купеческий караван. Торговцы – люди солидные, обстоятельные. Они не станут без всякой причины галдеть и метаться вспугнутой вороньей стаей, ибо кто, увидев такое, будет уважать негоциантов и доверять им?
Рёда в стойло Хельге пришлось ставить
Странно, странно. Оле Сван разобрался бы с происходящим за пять минут, но Хельга больше привыкла к городу.
Войдя в трактир, главный прознатчик Гехта чутко, словно гончая на охоте, принюхалась. Странное поведение, но мудрейший хеск Лагрольф, наставник Хельги, передавший ей пост, учил: определенная профессия или образ жизни дают человеку свой запах. Если сумеешь его различить, он поведает о преступнике не меньше, чем любой другой оставленный след. Только брать его надо сразу, как заходишь в помещение, иначе привыкаешь, принюхиваешься, и запах, если он не особо силен и нов, сольется с прочими, для данного места обычными.
На этот раз унюхать что-либо не удалось. Трактир заволакивал дым от сгоревшей каши, плотный настолько, что хоть ложкой хлебай, но больно уж неаппетитный. Из этого следует, что, что бы тут ни произошло, несчастье обнаружили уже после рассвета, когда местный повар начал готовить постояльцам завтрак. А случилось все, конечно же, ночью.
– Хесса истинница! Вас нам Драконы послали!
Хельга обернулась.
Могучий трактирщик спешил к ней через зал, но радовался подарку Девятерых не он, а такой же рослый да к тому же еще и толстый мужик в завязанной назад белой косынке. Вот он, сбежавший с кухни повар. Также присутствовали детина в кожаном фартуке и немелкая девица в фартуке полотняном. Кхарнарь и служанка. Родичи часто владеют трактиром совместно, выставляя к стойке самого солидного и сметливого.
Здешний кормилец оказался к тому же самым спокойным и сдержанным.
– Здоровьичка вам, хесса… э-э-э… – Трактирщик взглянул на форменный плащ и приколотый к воротнику серебряный значок Хельги, но определить должность не сумел. – Почтенная хесса. Вы уж не обессудьте, что не успели порог переступить, как мы вас сразу в работу. Но говорят, что вам лучше по свежачку все посмотреть, а народ ведь безответственный, в изумление впал, натоптали тут уже, да боюсь, разбегаться начнут.
– Что случилось?
– Напали ночью на постояльца нашего, – скорбно сообщил трактирщик, и родичи его согласно закивали. – Мы даже подозреваем кто, но где ж его теперь сыщешь? Ни самого, ни кхарна евонного…
– Пострадавший жив?
– Да вот…
– Хесса главный прознатчик!
Трактирное семейство расступилось, и Хельга увидела человека, лежащего на тюфяке, расстеленном на сдвинутых лавках.
– Наверх нести побоялись, тревожить лишний раз, – поведал повар. – Вдруг чего…
Опасения были разумны. Грудь приподнявшегося на тюфяке человека обвивала повязка, на которой выступали кровавые пятна. Нехорошие пятна в плохих местах.
– Хесса… – снова позвал раненый, и Хельга в два шага оказалась рядом с ним:
– Тише. Вам нельзя…
Но тот не слушал.
– Это срочно… Канцлер Хегли Секъяр… Он должен знать… Сообщите ему, они были здесь. Все будут валить на мальчишку… Но это не он… Пришли не с нашим караваном… Еретики… Я слышал, один сказал: «На радость Драконам». Я потерял… Скачите…
– В этом нет необходимости.
Высокий черноволосый человек чуть потеснил Хельгу и опустился на лавку рядом с раненым.