Небо для Баккена
Шрифт:
– Рагнар!
– Уехали они, стал быть. А дня не прошло, еще двое заявились. Мы, говорят, именем короля разыскиваем Ларса Къоля, хрониста города Гехта. Только что-то канцлер про таких ничего не говорил. Ладно, зовем того, кто здесь уже сидит. Что тут началось, сказать стыдно. Сцепились они друг с другом, как чайки из-за добычи, всем хеймом растаскивать пришлось. Один из новых-то убег, а двух других мы заперли. Ты уж, дротнинг, – произнеся последнее слово, Рагнар чуть заметно улыбнулся, – разберись.
– Да уж будет дело. Давайте-ка мне в весельный сарай этого, который именем короля.
Весельный
Внешне постройка эта мало чем отличалась от жилых длинных домов, только что окон вовсе не было, а вот дверей целых две.
Внутри не протолкнуться. Помимо весел здесь лежат якоря, свернутые рулоном паруса и куски шкуры пасть-рыбы, на стенах висят гарпуны, багры и расправленные сети. Заденешь за случайную веревку – и окажешься весь опутан неводами, да так, что самостоятельно и не выберешься.
Но Астрид абсолютно уверенно, ничего не порушив и ни обо что не споткнувшись, пробралась к стоящей посреди сарая бочке и ловко уселась на нее верхом.
– Давай, Рагнар, тащи. Поглядим, что за рыбка к нам из волны вынырнула.
А я уже знал, догадывался, кто явился в Рёнкюст по мою душу.
И когда Рагнар ввел в весельный сарай пленника, то, не дав тому оглядеться в тусклом свете масляных ламп, словно по чьей-то подсказке выговорил:
– На радость Драконам.
– Для скорой встречи с ними, – не промедлив и секунды, ответил сектант.
Еретика допрашивали недолго. Сначала он запирался и ерепенился, объявляя себя безвинно страдающим честным человеком, а Астрид гневалась и ругалась, но потом в дело вступил Рагнар. Скучным голосом шкипер с «Ворона» предположил, что сектант смерти не боится, так как желает порадовать Драконов своей пролитой кровью. Так не дождется он такой милости. Его убьют, как издавна казнили насильников и тех, кто лишает жизни стариков. Посадят в пропитанный маслом мешок и опустят в ледяную воду. Преступник даже не может захлебнуться и умереть быстро, он задыхается среди холода и тьмы. От ленивого, сквозь позевывание рассказа Рагнара даже мне сделалось тоскливо и жутко, а еретик быстро потерял всякую уверенность. Не бывает людей, которые вовсе не боятся смерти: если даже какая-то ее разновидность не страшит, а то и привлекает, то всегда найдется та, даже мысль о которой непереносима.
Никаких особых тайн сектант нам, правда, не раскрыл. То ли сам знал немного, то ли успешно дурил горе-прознатчиков. Призвали человека Хегли Секъяра, но тот оказался просто исполнителем, конвойным, докапываться до правды не обученным. Хельга справилась бы, она никогда никого не стращала, а истину выясняла, ловко ставя хитрые вопросы. Но то Хельга.
Хотя и без правдивых ответов было ясно: почитатели «Соперника» взялись за меня всерьез. Грустно.
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
Есть вещи, о которых можно долго не думать. То есть какой-нибудь недотепа способен окончательно сломать себе башку, прикидывая так и эдак, громоздя одну догадку на другую, и в результате сделать абсолютно неправильные выводы. Знающему же человеку достаточно нескольких фраз, а то и слов, чтобы все понять и начать действовать.
Неспешно вышагивая по улице, Оле Сван привычно поглядывал по сторонам и рассуждал. То, что с Ларсом
Собираясь в свой поход, Оле выяснил кое-что о грешном студиозусе Халлькеле Керъяре. Тот обретался на Короне, но не в личном особняке, а в гостинице «Золотой медведь», заведении для не слишком богатой или откровенно прижимистой знати. Или очень молодой, самостоятельной и гордой. Это хорошо, потому как для того, чтобы попасть за ворота частного владения, нужны веские основания, имеющая которые стража выходит из дома только вместе с арестованным хозяином. Оле же собирался просто поговорить. Ну почти. Даже оделся не в привычный и любимый мундир, а в камзол, словно обычный горожанин. Купленная год назад, ни разу не ношенная вещь сидела плохо, топорщилась необмятыми плечами и карманами. Ну да ладно.
Ничего больше, кроме места жительства, Оле разведывать не стал. И так понятно. Халлькель Керъяр, скорее всего, красив и в меру богат. Похоже, что не дурак. Готов всего в жизни добиваться сам. Что в этом плохого? Да ничего, кроме того, что, идя к своей цели, он не желает считаться с кем бы то ни было.
Уже на Короне навстречу попался стражнический патруль. Сван окинул его придирчивым взглядом. Рослые ребята, бравые, подтянутые. Другие здесь не ходят. Краса и гордость смотров и парадов. Но не стражи в целом. Самые лучшие, самые опытные, сметливые, ловкие, отважные, хоть и не столь представительные внешне, ходят с Оле на бандитскую Пятку. Каждому месту дается охрана, наиболее ему подходящая.
Патрульные узнали капитана, но честь отдавать не стали. Только старший взглянул вопросительно. Оле слегка махнул рукой – помощь не требуется.
Теперь если стражники и собирались пройти по этой улице еще раз, то сделают это не раньше чем через час. Охотничьи угодья для капитана Свана освобождают быстро и без лишних вопросов.
Переступив порог «Золотого медведя», Оле неторопливо огляделся. Дерево, позолота, ткани. Вроде как и богато, но дом Хельги выглядит куда как лучше. Здесь все словно намекает постояльцам: не забывайте, хессе, вы хоть и знать, но второго сорта.
Служитель за стойкой таращился на Свана во все глаза. Пытался понять, кто явился. Одежда на посетителе приличная, но выглядит так, будто до минувшей ночи принадлежала кому-то другому. Да и рожа… ладно, лицо слишком уж грубое, загорелое и обветренное для человека благородного происхождения.
– Скажи-ка, любезный, – муж властительной хессы Къоль свободно облокотился о стойку, – как найти мне хеска студиозуса Халлькеля Керъяра?
Лицо гостиничного служителя прояснилось. Университетская братия имеет право на всяческие чудачества. Вернувшийся из научной поездки в Белое Поле профессор может выглядеть похуже иного разбойника. В то же время уважаемые в городе люди.