Небо и земля. Том 1
Шрифт:
— Там женщины. Подождите немного, пожалуйста.
Её просьба вызвала новый взрыв шуточек и похабных высказываний. Однако мужчины внутрь не ломились, хотя и увеличились в численности — исключительно ради того, чтобы почесать языками. Коли руками юбку сконфуженной амидарейке не задрать, то хотя бы словесно пофантазировать. "Не было печали", — подумала Айями с тоской, глядя, как на глазах растет очередь.
— Что происходит? Что за сбор?
Даганны расступились, пропуская офицера. Того самого, что угощал Айями вином в клубе. Того самого,
Солдаты зашумели. "Вот, амидарейки стопорят процесс опорожнения мочевого пузыря" — примерно так переводилось их оживление.
— Ты? — удивился офицер на даганском и нахмурился. — Что ты тут делаешь?
— Работаю, — промямлила Айями.
— Здесь? — он оглядел окрестности. — Билеты продаешь?
Зрители загоготали. А тут и девушки вышли из клозета под свист и улюлюканье мужчин, залившись краской румянца.
— Не здесь. В ратуше… В комендатуре… переводчицей, — выдавила Айями на амидарейском. Имеющихся знаний хватило, чтобы с грехом пополам понять простые вопросы, но отвечать на даганском ума не достало.
— Кем-кем? — изумился офицер, забыв о сигарете. Она, догорев, опалила пальцы, и даганн, зашипев, выругался.
— До свидания, — пискнула вежливо Айями и побежала вслед за девушками. Скорей исчезнуть, пока не поймали за шкирку и не начали трепать.
— Стоять! — окрик заставил затормозить и втянуть голову в плечи. Сейчас Айями напомнят о вчерашней наглости и не замедлят наказать. Или уволят. А она и дня не проработала, а уже тратит аванс.
Офицер обошел кругом, заложив руки за спину, и встал лицом к лицу.
— Значит, переводчица, — протянул на амидарейском. — А в чью койку запрыгнула переводчица, чтобы получить место?
— Ни в чью. П-прошла собеседование, — ответила Айями с запинкой, опустив глаза долу: уж так офицер пугал. Вот вчера, видно, у неё страх трансформировался, а сегодня боязно до заикания.
— Неужели? — усмехнулся даганн. — И суток не минуло, а ты успела получить работу?
— Д-да.
— Переводчица… — пробормотал он и выдал длинную фразу на даганском. — Что я сказал?
— Н-не знаю. Меня приняли для обработки текстов, — пролепетала Айями.
— А может, тебя приняли по совмещению постельной грелкой? — навис над ней офицер.
— Может и так, — не сдержалась она. — Прикажете помирать с голоду, если по-другому на работу не устроиться?
Офицер сверлил свирепым взглядом, и Айями сжалась, решив, что сейчас он разорвет её на части. Вчера амидарейка-замухрышка гордо отказала, влепив пощечину, а сегодня посмела заявить, что работает в комендатуре, не иначе как потеплив чью-то кровать.
— Даганского ты не знаешь и не понимаешь. От тебя больше пользы, если вылизывать сортир два раза в день, — кивнул он в сторону нужника.
Айями молчала, опустив голову. Нельзя дерзить и спорить. Нельзя
— Ступай, переводчица, работай, — обронил насмешливо офицер. — Узнаю, кого обслуживаешь — попрошу одолжить тебя на вечер-другой.
Унижение застлало глаза Айями багровой пеленой. А может, слезами. Не видя дороги, она метнулась к крыльцу и взбежала по ступеням, но на лестнице отдышалась и зашла в кабинет с улыбкой. У неё всё прекрасно. Просто отлично. А с даганским офицером её дороги больше не пересекутся. Айями постарается.
Старалось из ряда вон. Офицер оказался заместителем господина военачальника. Вторым человеком среди даганнов. И волей-неволей пути А'Веча и Айями пересекались. Когда это происходило, она замирала как статуя или скользила неслышной тенью, молясь, чтобы он не заметил. Надо сказать, А'Веч не распространялся о подробностях знакомства. Айями надеялась, он узнал о том, что её приняли на работу честно, без чьей-либо протекции, и понял, что Имар помогает с освоением даганского, не имея корыстных интересов. И все же, каждый раз убегая как заяц, она чувствовала взгляд А'Веча — щекочущим ощущением меж лопаток, поднявшимися волосками на коже, мурашками озноба.
А после памятного общения у сортира на заднем дворе ратуши установили отдельный туалет для женщин.
15
Ниналини знала всё обо всех и в любое время суток, но холодное противостояние с соседкой лишило источника городских новостей. Однако Айями не страдала от недостатка сплетен. Их приносила Эммалиэ после общения с немногочисленными знакомыми и приятельницами.
— Представляешь, начали восстанавливать больницу. Организуют госпиталь. Говорят, сюда перевезут тяжелораненых даганнов. Ихний врач уже приехал. По виду — слонопотам. Руки мясника, а не хирурга.
Айями хмыкнула:
— Зря недооцениваете даганнов. Уверена, он еще даст фору Зоимэль.
— Не похоже, — засомневалась Эммалиэ. — Хотя нам-то что? Кстати, в госпиталь нанимают медсестер и санитарок. За выхаживание даганнов платят щедрее, чем за наших.
— Не соглашайтесь. Я справлюсь и прокормлю нас. Да и спокойнее мне, когда Люня под вашим присмотром.
— Я бы попыталась наняться, но старых не берут. К тому ж, не смогу Люнечку оставить, — Эммалиэ защекотала девочку, и та, рассмеявшись, вырвалась из объятий и убежала к игрушкам.
— И что, идут?
— Куда идут? — Эммалиэ потеряла нить разговора.
— Медсестрами?
— Идут. Куда деваться? Но не у всех есть медицинское образование, а даганны не берут неучей. Зато санитарок охотно принимают.
— И не боятся, что наши женщины задушат во сне подушкой или загонят воздух в вену?
— Думаешь, кто-нибудь рискнет? — усмехнулась Эммалиэ. — У даганнов действует правило…
— Жизнь за жизнь, — докончила Айями аксиому, которую неустанно вдалбливали победители.