Небо и земля. Том 1
Шрифт:
И Айями послушно повторила, исправляя ошибку.
— Наверное, у меня ужасное произношение, — пожаловалась она, стоя на крыльце. — И вы не понимаете мое беканье.
Имар хмыкнул:
— Вы опять забыли: на уроках разговариваем только на даганском. А произношение у вас… Да, ужасное и смешное. Но все поправимо. Ведь вы выдержали испытательный срок, а значит, нет ничего невозможного.
Но чаще всего Имар бывает в разъездах. Он мотается по амидарейским городам, оценивает степень разрушений на фабриках и заводах, прикидывает затраты на восстановление. Конечно же, не в одиночку. Имар работает
Сейчас Имар в городе. Ему и двум инженерам поручено запустить насосную станцию, питающую город артезианской водой, а также котельную и провести ревизию канализации. Полностью подключить город к воде не получится — линии давно разморожены, отсутствуют участки трубопроводов. Целью инженерной службы стоит обеспечение исправными коммуникациями основных административных зданий.
— Представьте, Аама, из крана побежит вода, а туалетом можно пользоваться.
— Было бы великолепно, — признала Айями. Она уж и забыла, когда возилась в раковине, перемывая посуду, и не задумывалась о напоре струи.
— Как долго вы пользуетесь речной водой? — спросил как-то Имар.
— Года два или больше.
— А зимой, когда замерзает река?
— Обычно в районе моста остается широкая полынья, которая подходит берегу. А в сильные морозы топим снег. У кого хватает сил, тот рубит на реке лед. Нужно успевать, пока он молодой. Зрелый лёд — около метра толщиной. Его не всякий бур возьмет.
— Кто ж бурит и рубит? Женщины? — поинтересовался с улыбкой Имар.
— Мужчины. Некоторые обменивают куски льда на продукты.
Однажды Имар принес таблетки — большие и круглые. Штук двадцать в блистерной ленте.
— Используйте, если в реке пойдет совсем мутная вода. Одна таблетка на тридцать литров. Уничтожает микроорганизмы и способствует осаждению взвесей. Но в любом случае кипятите перед употреблением.
У инженеров работы невпроворот, и диапазон их знаний впечатляет. Инженерный кабинет расположен по соседству с комнатой переводчиков. Он большой и светлый и разделен на две части. Там много столов, заваленных чертежами и схемами. Чертежи приколоты кнопками и к большим доскам, Имар называет их кульманами.
Одной из основных забот для победителей стали, как ни странно, пленные амидарейцы. Начать хотя бы с того, что в условиях приближающейся зимы для них посчитали невыгодным возведение тюрем. Рациональнее использовать имеющиеся здания с сохранившимися стенами и крышами. Таким образом, после капитуляции часть пленных перевезли в город, а прочих заключенных распределили по другим населенным пунктам. Начали перепланировку подвала ратуши, чтобы сделать большое помещение пригодным для сборища обросших и завшивленных вояк. Перестраивали амидарейцы, своими руками. Не казематы и камеры пыток, а элементарную систему вентиляции и канализацию, а также рационально расположенные спальные места по проектам даганских инженеров. Надо сказать, те сперва тщательно изучали планы и схемы зданий, прежде чем организовать то или иное строительство — с наименьшими затратами и как можно быстрее и эффективнее.
Заключенных нужно периодически отправлять под душ, а их одежду стирать и сушить. И снова инженеры
Профилактические мероприятия воплощались в жизнь не от большой заботы о заключенных, а из-за элементарных требований гигиены. Хотя бы для того чтобы не началась эпидемия. Или мор. С этой же целью пленных брили налысо. Впрочем, и даганны смирились с короткими шевелюрами. Если длина волос достигла трех сантиметров — вперед, подставляй голову под опасную бритву.
Заключенных задействовали на разных работах, в том числе и на восстановлении железной дороги, наравне с гражданским населением, потому как даганны возлагали большие надежды на железнодорожное сообщение. Поначалу среди амидарейцев шел тихий саботаж. День прошел, а результатов не видно, ни на метр не продвинулись вперед. И даже наказание по принципу "кто не работает, то не ест", не пугало.
И тогда на площадь согнали всех. В центре — пленные, а по периметру — солдаты с автоматами. Местные жались к зданиям и заняли проулки. На крыльцо ратуши, то есть комендатуры, вышел полковник О'Лигх, который сменил прежнего, уехавшего в Алахэллу, и зачитал в рупор обращение на амидарейском. Айями знала каждую строчку обращения, поскольку помогала в его составлении. И слушала, стоя у окна в комнате переводчиков и глядя на волнующееся людское море. На своих соотечественников.
Кто-то в кепках, кто-то с непокрытыми стрижеными головами… Помятые, заскорузлые… В куртках и шинелях поверх рубах и гимнастерок, с которых сорваны знаки отличия… Хмурые лица, взгляды исподлобья… И Микас мог быть среди них… На площади собрались те, кто хотел выжить любыми способами. Или те, кто посчитал себя недостойным милости Хикаяси. Или те, кому милость богини не нужна.
В первые дни после капитуляции среди пленных наблюдалось массовое погружение в хику. Победители встревожились — может, смертельная инфекция? А потом догадались. Хотели похоронить покойников в общей могиле, но умные люди посоветовали поступить по-человечески и отвезти мертвых к храму.
— Тьфу ты, разве ж это по-человечески? — ворчали даганны, складывая тела, завернутые в рогожи, на пороге святилища. Внутрь чужаки не стали заходить, поглазели издали. Да и служитель Изиэль замахнулся клюкой, посылая проклятия иноверцам, осквернившим погаными ногами святые ступени.
Храмовая труба дымила сажисто несколько дней. Даганны кривились и сплевывали, посматривая на черный лисий хвост, пригибаемый ветром к земле.
— Умышленно не исполняя указания и скрыто противодействуя нашим замыслам, вы, прежде всего, наносите вред себе и своему здоровью, — зачитал зычно полковник О'Лигх. — Ваша жизнь — в ваших руках. Переживете ли вы эту зиму в тепле, чистоте, в относительной сытости и комфорте, решать вам. Мы предлагаем — вы принимаете наши условия.
По рядам пробежали смешки и оживление. Издевается он, что ли?