Небо и земля. Том 1
Шрифт:
— Слышала, о чем гудят в городе? — спросила как-то Эммалиэ, когда Айями прибежала вечером работы и с аппетитом напала на похлёбку.
— Когда мне слушать? С работой бы справиться. А что случилось?
Эммалиэ оглянулась: Люнечка увлеченно играла с мишкой, убаюкивая и требуя не баловаться, а закрыть глазки.
— Шальные люди напали на дальний хутор под городом, — поведала, понизив голос. — Разграбили и унесли все запасы подчистую. Дома сожгли. Женщин и мужчин убили. Детей заперли в хлеву, он остался цел, потому что выстроен на отшибе.
— За что? — ахнула Айями.
— Неизвестно.
— Шальные люди? Откуда?
— Не знаю. Но это не наши. Наши не поступили бы так. Не верю, —
— Работаю. Но нам об этом не рассказывают.
И не только не рассказывали, а определили четкий маршрут передвижения и конкретные точки: комнаты переводчиков и инженеров на втором этаже, туалет на улице и бюро пропусков в фойе на выходе. В другие места категорически запрещено совать нос. Поймают в неположенном месте — в лучшем случае уволят, а в худшем — расстреляют за шпионаж. И церемониться не станут. О том, что затевается что-то серьезное, переводчицы узнавали по топоту ног в коридоре и по ажиотажу на площади. Мариаль кидалась к окнам:
— Смотрите, опять куда-то собрались!
И переводчицы прилипали к стеклам. Даганны при полном боекомплекте грузились в машины, А'Веч отдавал краткие команды и садился рядом с водителем, после чего техника разъезжалась в разные стороны. Пожалуй, если бы не постоянные разъезды второго заместителя, Айями сошла бы с ума от напряжения — из-за того, что он где-то здесь, в ратуше, этажом выше проводит закрытое совещание или курит свою необычную сигарету, смотря в окно.
— Издеваются, ироды, — возмущалась Ниналини, обсуждая с соседками подробности изуверства на хуторе. — Со скуки нас убивают, а вину сваливают на наших мужей и сыновей. Наши защитники не поднимут руку на мирное население.
Маялась Айями, не зная, кому верить, но не выдержала и спросила у Имара, дождавшись, когда переводчицы уйдут домой после работы. Правда ли, что в пригороде неизвестные устроили жестокое побоище? И добавила торопливо: она не подслушивала, в народе гуляют слухи.
— Устроили, — признал Имар, помедлив. — А ведь мы обещали защиту и не уберегли.
— Но почему их убили?
— Из-за налога.
Получается, люди пострадали за подневольное сотрудничество с захватчиками. Установленный подушной оброк с каждой сельской головы был принудительным, и всё ж даганны не раздевали людей дочиста, понимая, что могут вызвать недовольство населения. По городу гуляла байка о том, как один хитрый амидареец плакался перед приехавшими даганнами о голодной и несчастной жизни, а у тех оказалось тонкое чутье на вранье. Не раздумывая, спустились в подпол, а под тряпьем и досками — схрон: зерно и мука. Пойманные с поличным поселяне от страха чуть не повалились в хику — вся семья да три наемных работника. Но даганны наказывать не стали. Посмеялись, однако забрали часть припасов, с учетом подкрадывающейся зимы и будущей посевной.
— Те, кто убил и сжег… Их нашли?
— Обязательно найдем, — сказал жестко Имар. — Мы гарантировали безопасность, а за свои слова нужно отвечать.
— Кто бы это мог быть? — задумалась вслух Айями, и он воззрился удивленно.
— Вы не догадались?
Она ответила недоумевающим взглядом.
— Я понимаю, вам трудно признать и принять, но логика проста. Это сделали те, кто не согласился с поражением в войне.
— Неправда! — воскликнула Айями. — Чтобы свои и своих же? Не верю!
— Спросите у выживших детей, на каком языке разговаривали убийцы.
— Все святые! — Айями спрятала лицо в ладонях. Рассудок отказывался признавать услышанное. Ужасы войны миновали городок, но её отзвуки оказались более чем красноречивыми. — Что станет с детьми?
— Их перенаправят в Даганнию, — ответил Имар и добавил, заметив, что Айями побледнела: — Уверяю,
Она с трудом справилась с тошнотой.
— Война закончилась, а невинные гибнут. И ради чего? Нужно думать не о мести, а о том, как пережить зиму. Не рушить созданное, а объединяться и возводить заново.
— Вы говорите удивительно правильные вещи. Пожалуй, зря мы держим население в неведении, — сказал задумчиво Имар. — Узнав о случившемся, люди сделают соответствующие выводы. Спасибо, Аама. Вы натолкнули меня на отличную мысль.
Спустя несколько дней на улицах города появились плакаты с картинками, запечатлевшими сгоревший хутор. Сухая констатация фактов и грамотно сформулированные лозунги. "Зверства продолжаются, хотя война окончена. Её ведут под покровом ночи трусы, которые боятся сразиться в честном бою, предпочитая издеваться над мирными гражданами". Плакаты регулярно сдирали — в тех местах, куда не доходил свет даганских фонарей, но победители с настойчивостью и упорством клеили афиши заново. Чтобы амидарейцы признали неприглядную и постыдную правду.
16
Чужаки протянули телефонный кабель, связав административные здания и железнодорожную станцию меж собой. А с переговорного пункта дозванивались до других городов, где дислоцировались даганские части и гарнизоны. А еще у военных появилась рация. Большие черные пеналы с антеннами — Айями увидела из окна.
Однажды в ратуше наметилось оживление. В руки к оккупантам попали схемы минных полей, устроенных амидарейскими войсками. Толстый портфель с кальками, и даганны несказанно обрадовались трофею. Айями случайно ухватила обрывок возбужденного разговора, зайдя в комнату к инженерам. Еще бы, без схем победители провозились бы втрое дольше, а с ними управятся гораздо быстрее. В частности, возьмутся за исследование фабричных руин, к которым так и не удалось подступиться. Имар не раз спрашивал о том, что производили на фабрике, и Айями отвечала: текстиль и одежду. И всё равно он не верил. Пусть проверяет на здоровье. Одно радовало Айями — то, что А'Веч принимал непосредственное участие в организации обезвреживания мин.
— Сапёр ошибается один раз, — подшучивали даганны. А'Веч, конечно, не рядовой исполнитель, а руководитель, офицер и находится в стороне от поля боевых действий, под шатром, отдавая приказы как полководец. Его ни одна мина не возьмет. "А вдруг подорвется?" — задумалась Айями. А и пусть бы. Ей же будет легче дышать и работать.
Разминирование территории близ фабрики завершилось в рекордные сроки. Пару раз, правда, жахнуло, сотрясши в городе окна, но стекла остались целыми, а несколько солдат получили осколочные ранения. Торопясь успеть до морозов, на расчистку завалов перебросили всех заключенных. Под руинами фабрики победители рассчитывали найти нечто важное и особо секретное.
Даганны были не просто победителями, оккупантами и военными. Они были людьми с чуждым менталитетом и совершали необъяснимые, пугающие поступки.
Например, в начале октября могли запросто искупаться в речке.
Однажды в воскресный день Айями отправилась за водой вместе с дочкой и Эммалиэ. А что, тепло и безветренно, когда еще погожая погодка выдастся? Прихватили тележку с бидоном и пошли. По делу и заодно погулять. Не спеша.
Сытость делает жизнь размеренной. Благодаря работе переводчика у Люнечки появилось теплое осеннее пальтишко, а шубка с кроличьей шапкой дожидаются зимы. Со следующей получки и сапожки появятся. Правда, вещи поношенные, но добротные, на вырост. Да и Люня покрепчала. Сошла нездоровая бледность и дистрофичная худоба, на щеках проглядывает легкий румянчик. И смеется звонко, бегая по набережной и вороша ногами опавшие листья.